Неопреновый костюм Андреаса надорван от шеи до груди.
– Когда это случилось?
– Только что. Да что ж это?! Что делать-то теперь?
– Доставай липкую ленту.
Андреас кивает, переворачивается на спину, сдвигает сумку на живот и открывает ее. Достает ленту и нож.
– Она водонепроницаемая.
У нас получится! Должно получиться!
Я отматываю кусок липкой ленты, пытаюсь отрезать ее ножом. Балансирую в воде, двигая ногами, чтобы сохранить равновесие и ненароком не окунуть ленту в воду. Но все это совершенно зря – Андреасов костюм все равно мокрый насквозь, и то место, которое я хочу залепить, – тоже.
– Отмотай еще. Да что ж за гадство! При каждом движении вода заливается.
Андреас быстро дышит.
– На буе было бы легче, – бормочет он.
Я отрываю надрезанную ленту, хотя не верю, что она как-то поможет.
– Вот сволочь проклятая, до самых ног дотекает. Я и не думал, что неопрен так хорошо изолирует.
– Подплыви поближе, – прошу я. Андреас подгребает ко мне.
Прижимаю ленту к разрыву на неопрене, так плотно, как только могу, и держу так некоторое время. К некоторым местам она прилипла, к другим нет. Там я приклеиваю следующий слой.
Вся конструкция не внушает особого доверия. Пара гребков – и лента отклеится.
Лицо Андреаса как-то странно блестит.
– Ну что? Получается?
Я молча киваю. А что сказать? Без изоляции от воды Андреас не протянет и часа. Что делать? Плыть обратно к бую? Но мы ни за что его не найдем. Оглядываюсь, будто откуда-то может подойти помощь.
Но вокруг ничего. И никого…
Внутри все сжимается.
Ободри его! Просто ободри, – это самое меньшее, что можно сделать. И притворись, что сама веришь в то, что говоришь.
Но говорить я едва могу. Запинаясь, выдавливаю:
– Вода под костюмом наверняка согреется.
Андреас кивает.
– Термоэффект. Проходили когда-то по физике. – Он делает несколько гребков, смотрит на горизонт. – В школе-то я его не понял. А тут вот дошло.
У меня ломит шею, в левом ухе вода.
– Мне так холодно, – тихо говорит Андреас. Не могу смотреть ему в глаза. Что же мне делать? Я не могу его согреть. Я вообще ничего не могу!
Андреас закрывает глаза, слегка откидывается назад, ощупывает живот. Потом снова открывает глаза и облегченно кивает.
– Что ты делаешь?
– Отстегнул свинцовый пояс. Он сильно тянул вниз. И к черту баланс!
Андреас глубоко вздыхает, ложится на спину, покачивается на волнах.
Но нам надо двигаться дальше.
Как только мог этот чертов костюм так легко порваться? Он же с Запада!
Без термоизоляции Андреас долго не протянет. В воде потери тепла в разы больше, чем на воздухе, нужно тратить много энергии, чтобы сохранять тепло. А плыть достаточно быстро он точно не сможет. И зачем только на физике я все это запомнила? Не хочу больше ничего этого знать.
Андреас должен продержаться. Он должен!
Неважно как. Пусть отвлекает себя песнями или воспоминаниями. Пусть вспоминает что-то хорошее. Или думает о нашей будущей жизни на Западе.
И надо его подбадривать, придавать ему храбрости. Нужно делать это, даже если у меня самой почти не осталось сил.
Я касаюсь его руки.
– Пора плыть дальше.
Он кивает, смотрит мне в глаза.
– Обещай мне, что у нас всё получится.
Я сглатываю, моргаю.
– Обещаю.
Наверняка он видит, что я вру.
Андреас поворачивается на живот, оглядывает море, качает головой, как будто не понимает, зачем вообще все это. Здесь и сейчас нет ничего, что придало бы ему мужества. Мужество можно черпать только в будущем.
Осторожно дотрагиваюсь до его плеча.
– Думай о Гамбурге, о Сакси. О том, как в Берлин поедем. Мы же хотим все вместе опять туда поехать!
Андреас кусает губы, они совершенно синие. Молча кивает.
Господи! Пусть случится чудо!
Пусть приплывет корабль или лодка!
* * *
Поезд отходил в 13:28. Мальчишки ждали меня перед «Интершопом».
Сакси обвесился биноклем и армейской фляжкой.
– Ты куда так вырядился? – спросила я вместо приветствия. – Маневры «Снежинка» были в феврале!
– Ничего, пригодится, – откликнулся он.
По длинному переходу мы дошли до своей платформы. В поезде было полно народу, но три свободных места найти удалось.
– Они что, все в Берлин хотят?
– Ясное дело, в Берлин, жираф саксонский, поезд-то до Берлина! – ехидно ответил Андреас, вставляя кассету в свой вокмен[50], подаренный ему на Рождество.
– Ну, в смысле, на концерт.
– Я-то откуда знаю?
Сакси стал листать «Золотую колонну» – новый выпуск «Мозаики». А я открыла заданные в школе «Приключения Вернера Хольта». Оказалось, это совсем не так плохо: про войну, про дружбу – в общем, наконец-то что-то нормальное, человеческое.
В Нойштрелице многие пассажиры вышли. Какой-то тип с темными длинными волосами в холщовой куртке с бахромой крутил ручку настройки переносного радиоприемника.
– РИАС[51] не ловится, слишком далеко еще.
Длинноволосый достал из холщовой же сумки две бутылки пива, одну протянул приятелю такого же хипповского вида.
Сакси на них вытаращился. Я спрятала свое позорное школьное чтение.
Длинноволосый посмотрел на нас.
– Ну что, тимуровцы, куда направляетесь?
– На концерт Дэвида Боуи! – выпалил Сакси.
Длинноволосый рассмеялся и повернулся к приятелю.
– Прикинь, тимуровцы хотят к Стене! Только смотрите, на другую сторону ненароком не перепрыгните, окей?
Сакси снова уткнулся в «Мозаику».
– Вот-вот! Читайте лучше историйки про этих ваших… Абрафаксов. Калифакс, Абракс и этот, как его… – Длинноволосый снова обернулся к приятелю. – Третьего там как зовут?
