А вскоре посланец Генеральных Штатов уведомил лейтенанта-адмирала, что «их высокомочия, уверенные в его ревности к Отечеству, поручили ему вооружить флот Штатов и привести его в состояние к выступлению весною».
Всю зиму Михаил Рюйтер трудился, что называется, не покладая рук, и к весне голландский флот был вполне готов к продолжению спора за морское господство. Безвозвратно кануло в прошлое время, когда голландцы, пытаясь противостоять англичанам, ставили пушки на большие торговые суда, от которых было зачастую больше мороки, чем пользы. Теперь флот почти полностью состоял из новых кораблей специальной постройки.
Среди почти сотни готовых к кампании вымпелов, три с половиной десятка кораблей были многопушечными, насчитывавшими от 60 до 80 пушек и с экипажами до полутысячи человек, еще тридцать пять имели до 60 пушек. Кроме этого имелась дюжина 40-пушечных фрегатов, полтора десятка брандеров, столько же малых дозорных фрегатов и больше двух десятков пузатых галиотов с запасами пороха, воды и продовольствия. Отдельный галиот Рюйтер загрузил пивом, в котором понимал толк сам и которое весьма почитали все голландские моряки. В помощь военным силам Ост-Индийская кампания прислала двадцать своих судов, снарядив и вооружив их до зубов за собственный счет. Разговоры о колоссальных приготовлениях голландцев к решительной битве за море распространились повсюду. Самые азартные заранее заключали пари. На Рюйтера против принца Руперта ставили три к одному.
Принц Руперт (Рупрехт) Пфальцский, герцог Камберлендский – лидер противников парламента в ходе английской Гражданской войны.
Почтить своим вниманием известного адмирала прибыл весь цвет тогдашней Европы: курфюрст Бранденбургский и принц Оранский, принц Голштинский и принц Ангальтский. Все они специально приехали в Тексель, чтобы осмотреть голландский флот и засвидетельствовать свое почтение его командующему. В честь именитых гостей Рюйтер накрыл прямо на палубе своего флагмана огромный обеденный стол. Играл оркестр, принцы и курфюрст безостановочно поднимали бокалы. Первым сник и упал носом в тарелку нестойкий принц Голштинский, затем та же участь постигла и принца Ангальтского. Курфюрст Бранденбургский и принц Оранский, оказались несколько покрепче и еще какое-то время держались, однако, затем и их постигла общая участь. Когда под стол упал последний, Рюйтер велел прекратить музыку, гостей разнести по каютам, а на ночь определить матросов, чтобы смотрели за принцами, дабы те не захлебнулись спьяну в собственной блевотине.
К утру гости несколько пришли в себя и отъехали чрезвычайно довольные устроенным им приемом. Проводив именитых визитеров, лейтенант-адмирал, набил табаком любимую глиняную трубку и, закурив, подошел к своему капитану:
– Думал ли мой отец когда-нибудь, что его сына, как бы, между прочим, навестят сразу четыре принца, да еще, оставшись живы после устроенной попойки, благополучно отбудут восвояси!
– Могу сказать одно, – хмыкнул в кулак капитан. – Что сыновья трактирщиков в деле выпивки будут весьма покрепче сиятельных особ!
– Это уж точно, – рассмеялся Рюйтер. – И думается, что не только в выпивке!
А на причале уже теснилась целая толпа молодых разодетых щеголей.
– А это кто еще такие? – кивнул на них лейтенант-адмирал.
– Французские дворяне прибыли с дозволения своего короля учиться у вас морскому искусству! – доложил вахтенный офицер.
– Зови сюда, будем знакомиться! – велел Рюйтер.
Молодые аристократы гурьбой приблизились к командующему.
– Я лейтенант-адмирал Рюйтер! – сказал тот. – А вы кто такие?
В ответ послышалось:
– Граф де ла Гюиш!
– Сын маршала де Грамона!
– Барон Луи Гримальди!
– Маркиз де ла Ферте!
– Принц Монакский!
– Я рад вас приветствовать на своем корабле, господа! – мрачно приветствовал золотую молодежь Рюйтер. – Сейчас вас распишут волонтерами по кораблям, и надеюсь, что в скорых боях каждому из вас найдется дело и возможность отличиться!
Помимо волонтеров, в силу союзного договора, Франция объязывалась выслать на театр войны свой Тулонский флот в тридцать кораблей. Действительно, вскоре этот флот перешел в Брест, где, однако, надолго замер в полной недвижимости.
В те же самые дни по другую сторону Пролива лихорадочно вооружался другой флот – английский. В Темзе стояло более восьмидесяти кораблей, готовых к кровавому спору с голландцами. Назначенные командовать им принц Руперт и его младший флагман генерал Джордж Монк, пожалованный титулом герцога Альбемарле, объезжали их шлюпкой, проводя смотр. Стокновение двух морских армад теперь было неизбежно.
Глава вторая
Четыре жарких дня при Па-де-Кале
8 июня 1666 года Рюйтер во главе своего морского ополчения покинул Тексель и направился прямиком к берегам Англии, чтобы, не откладывая дело в долгий ящик, найти противника и померяться с ним силой. На широте Кале адмирал созвал к себе всех капитанов и произнес речь, достойную ее воспроизведения: «Приходит время нашей судьбы. Мы имеем дело с неприятелем гордым, тщеславным, который ищет нашей погибели. Благоденствие Голландии, ограждение наших жен, детей, наших семейств зависит ныне от нашего мужества и благоразумия. Загладим стыд, причиненный нам поражением в прошлом году. Мы должны ожидать сильного сопротивления, ибо англичане искусные мореходы и храбрые солдаты, но должно победить, или умереть. Наше дело правое и мы можем уповать на Провидение Всевышнего. Робкие, которые не последуют моему примеру, избегая славной кончины, должны ожидать поносной смерти»!
Собравшиеся с энтузиазмом отвечали в один голос, что готовы жертвовать собой ради счастья Отечества.
Продолжая свой путь, голландский флот бросил якорь прямо против устья Темзы. Более откровенного и дерзкого вызова на бой трудно было себе представить. Коротая время, офицеры потягивали пиво, играли в кости. Матросы занимались своим любимым делом: приготовлением и потреблением знаменитого в голландском флоте «собачьего пирожного», состоявшего из перемешанных с водой и растертых в порошок сухарей, сала и сахара. Но настроение у всех было тревожное: противник должен был объявиться с часу на час.
Вечером 11 июня дозорные фрегаты пушечными сигналами известили флот, что вдалеке, наконец-то, появился неприятель.
– Ну, слава всевышнему! – крестились на голландских кораблях. – Теперь уж дело пойдет!
Утром следующего дня англичане сближались в боевом порядке, молчаливые и сосредоточенные. На кораблях обоих флотов, как всегда, торопливо посыпали палубы мелким песком да ставили в орудийных деках ендовы с терпким уксусом. Песок чтоб не скользить и не падать, уксус – чтоб отбивать терпкий запах крови и остужать раскаленные пальбой орудийные стволы.
