– Ага! – вдруг раздался над ними голос.
Друзья вздрогнули и подняли головы. Рядом с коляской верхом на лошади ехал начальник уездной полиции.
– День добрый, господа, – снял он фуражку в знак приветствия. – Куда путь держите?
– Здравствуйте, – перевёл дух Лера, которому померещилось, что их настигли инопланетяне.
– А, Симеон Романович, – обрадовался Шурка, пряча книгу. – Мы к Марьяну Астафьевичу едем. Вы, верно, тоже в те края?
– Был бы рад, но долг службы призывает в иное место, – отвёл глаза в сторону капитан-исправник.
Лере показалось, что он чего-то недоговаривает.
– За полночь вернулся из Луговой Слободы, – говорил Азбукин, словно оправдывался. – Вёл разбирательство о незаконном захвате пойменного луга. А ныне вновь туда же спешу. Дело до смертоубийства доходит. Мужики друг дружку в топоры взяли.
В это время они подъехали к подорожной часовне. Азбукин осадил лошадь и перекрестился.
– Что ж, господа, прощайте, – объявил он. – Вам прямо, а мне тута налево.
После этого исправник пришпорил коня и поскакал своей дорогой.
– Странный он какой-то, – заметил Лера.
Шурка пожал плечами.
– Да он приятель Марьяна Астафьевича, – пояснил. – Вместе воевали, а теперь вместе в суде служат. Про дуэль, конечно, слышал, только вид делает, что ничего не знает. Вот и странный.
– А зачем ему скрывать?
– Как зачем? – Шурка посмотрел на друга, как на недоразвитого.
Но потом вспомнил, что, в отличие от него, Лера о законах конца 18 века ничего не знает, разъяснил: – Дуэли строжайше запрещено проводить. Только за один вызов полагается лишение чинов и частичная конфискация имущества, а за выход на поединок и обнажение оружия – смертная казнь с полной конфискацией, не исключая и секундантов.
– Ничего себе! – почесал за ухом Лера.
– Мало того, – решил вовсе удивить друга Шурка, – казнят и вызывателя, и вызываемого на дуэль. Приказано вешать, даже если дуэлянт будет ранен. А если его убьют на дуэли, то убитого должны за ноги повесить.
– Во порядочки, – посмотрел по сторонам Лера. – Может, тебе спрятаться, пока не поздно?
– Не переживай, – успокоил Шурка. – На эти царские указы дворяне смотрят сквозь пальцы и вызывают друг друга на дуэли пачками. Вон, даже Азбукин делает вид, будто ничего не знает. А он, между прочим, начальник уездной полиции и по закону должен арестовать Переверзева и меня вместе с ним за то, что я принял вызов.
Шурка снова достал книгу. Прикрыл её руками, пошептал чего-то, и вскоре у него на коленях, вместо советов по укрощению строптивой жены, лежала толстенная пачка сотенных купюр.
– Четырнадцать тысяч, – пояснил он. – Думаю, за такие деньги Марьян Астафьевич всю семью уступит без разговоров.
В ту же минуту, словно на заказ, из-за поворота дороги выехала бричка Переверзевых. На козлах, неестественно сгорбившись, сидел молодец Сенька. Правда, на молодца он теперь походил менее всего. Друзья бы его вовсе не признали, не окликни он их сам. На Сеньке вместо его праздничной сатиновой рубахи был надет какой-то задрипанный невзрачный полукафтан синего сукна, да на самые глаза надвинута шапка.
– Доброе утро, барчуки, – поздоровался он.
Заметил пачку ассигнаций и покосился на пустынную дорогу: – А я за вами. Марьян Астафьевич вас желает видеть. Мировую зовут принять.
И Сенька показал рукой на сиденье позади себя.
– Перебирайтесь, враз домчу.
Обрадованные таким поворотом дела, друзья расплатились с извозчиком, и пересели в помещичью бричку. Развернув коня, Сенька погнал его обратно к усадьбе.
– Выкупим Лозовичей, напишем им подорожный билет[174]в Томск или лучше в Иркутск, – вполголоса стал стоить планы Шурка, – а самих отправим в наше время.
– Зачем тогда билет? – пожал плечами Лера.
– Чтобы инопланетян со следа сбить. Если они расканареятся и узнают про Лозовичей, то обязательно начнут их искать.
– Чтобы на нас выйти? – понял Лера.
– Ну, да. Фу-Фью за ними хоть куда поедет. Вот мы следы и запутаем.
Тут бричку хорошенько тряхнуло на ухабе, и друзья, наконец, заметили, что Сенька везёт их вовсе не к усадьбе, а к обширной лесной чащобе, что раскинулась в стороне от имения.
– Куда это ты? – поинтересовался Шурка.
– А в охотничий домик, – пояснил, не оборачиваясь, молодец каким-то чужим голосом. – Там вас Марьян Астафьевич и дожидается.
Всё это было более чем странно. Но друзья, увлечённые планом спасения Вари и её семейства, не придали этому значения. Лишь когда бричка заехала в самую глушь и лошадь остановилась, мальчишки насторожились.
– В чём дело?
– Далее дороги нет, – спрыгнул с козлов и нехорошо ухмыльнулся Сенька. – Далее пешочком надоть пройти. Вот тут как раз по тропинке, а там и домик охотный.
Пропустив господ, он пошёл следом, безмолвный и громадный. Только шумно вздыхал, словно бы решаясь на нечто непозволительное. Лера, за спиной которого топал сапожищами Сенька, почуял неладное и на всякий случай отпустил свой левый глаз на свободу. Глаз незаметно взмыл вверх и теперь летел над ними, пристально наблюдая за молодцом.
Мальчишки шли не оборачиваясь, нарочито весело напевая песенки. И когда отошли далеко от повозки, Лера увидел, что Сенька достаёт из-за пазухи здоровенный острый нож. Вот он крестится, прибавляет шагу, замахивается…
В следующий миг Лера прыгнул влево от тропинки, а Шурка – вправо. Молодец застыл в растерянности, не понимая, отчего убежали его жертвы. Между тем в лесу стали множиться загадочные звуки. Раздался невдалеке треск, и оттуда, гулко ступая по земле, двинулось нечто большое и тяжёлое. Такое тяжёлое, что земля гудела от поступи. Не успел Сенька понять, что же это может быть, как с противоположного боку раздалось «шмяк-шмяк», и после паузы опять «шмяк-шмяк». Пятясь, молодец в ужасе озирался по сторонам.
– Нечистики, ей-ей, нечистики, – шептал он и был едва ли не прав.
Вдруг на тропинку вышел, преграждая ему путь к отступлению, многопудовый валун.
– А-а! – придушено взвыл Сенька и тотчас увидел, что с другой стороны тропинку перекрыл громадный муравейник.
Глаза его от страха готовы были выскочить из орбит.
– Вот тебе и кара Божья! – громыхнул из кустов динамическим басом Лера.
– Помилуйте мя! – упал на колени молодец. – Не лишайте живота! Бес попутал!
Тогда из леса вышел Шурка, хлопнул в ладоши, и валун с муравейником, тяжело переваливаясь, подошли к Сеньке вплотную.
