Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
– Дороти, я не хотел бы, чтобы ты так много говорила со слугами. Маленькие девочки из хорошего общества этого не делают.
– Мне очень жаль, но я совсем не девочка из хорошего общества.
Из-за большого дерева послышался какой-то подозрительный звук, но сэр Роджер не расслышал его. Только Чистое Сердце насторожила уши.
– Извини, дедушка, но с Карбури я буду разговаривать всегда. Пожалуйста, не мешай мне, потому что, видишь ли, я его люблю.
– Я не хочу этого, – повторил сэр Роджер.
– Очень жаль. Но я не могу иначе. А все-таки сегодня будет чудесная полная луна, и мы с тобой, «совушка и киска», выйдем из балконной двери гостиной и будем танцевать «при свете луны».
– Киска, ты что-то совсем не жалеешь свою совушку, – посетовал сэр Роджер, – октябрьские ночи бывают холодны.
– Но мы же будем танцевать быстрый танец, – заметила Дороти, – и держаться за руки. Нам будет так хорошо, что мы и не почувствуем холода. Ну, дедуля, поедем дальше, солнце вышло. О, как приятно представлять себе, что будет сегодня вечером!
Они двинулись дальше, а из-за дерева, пошатываясь, вышел нетрезвый человек с пунцовым лицом, искаженным непереносимой тоской. Спотыкаясь, чуть не падая, побрел он к ферме Хоум. Бардвел был дома и сидел на кухне у очага. В старинном камине горел яркий огонь. Бардвел любил проводить здесь осенние дни, ведь полевые работы были окончены, урожай собран.
– Ну, – спросил он, когда вошел Сезиджер, – где вас опять носило?
Роджер бросился на стоявший рядом стул, закрыл лицо руками и горько зарыдал.
– Я уеду, так нужно.
– Зачем вам уезжать? – удивился Бардвел. – Вы же хотели жить неподалеку от дочери. Почему бы вам не остаться здесь?
– Я не могу дольше выносить этого.
– Что случилось? Что-нибудь новое?
– Да, новое. Дело в том, что я не могу больше терпеть. Я согласен выносить многое, но… не это. Сегодня вечером я пойду посмотреть на нее в последний раз.
– Что-что? Смотреть на малышку? Вы что, с ума сошли? – рассердился Бардвел.
– Она меня не увидит. Если хотите, можете пойти со мной. А не хотите, так оставайтесь дома!
– Я не пойду, – отказался Бардвел. – Иначе могу не совладать с собой. И вам не советую.
– Вы можете остаться дома или идти, как вам будет угодно, – повторил молодой Сезиджер. – Я же пойду в Сторм. Хочу в последний раз увидеть старую усадьбу, дом, где я родился. До отца мне дела нет. Но он всей душой привязался к малышке. Я и не сомневался в этом. Сегодня вечером в Сторме будет нечто особенное. Я хочу увидеть это, и непременно увижу. Главное, что она счастлива, он ее любит. И я завтра же уеду.
– А что же прикажете делать мне? – спросил Бардвел. – Что мне-то делать? Тоже уезжать отсюда? Неужели я должен перестать интересоваться малышкой? Неужели мне никогда не придется сказать ей, кто я?
– Вы можете поступать, как вам угодно, но на вашем месте я ничего не говорил бы ей.
– Мне больно думать, что она никогда не узнает, кто я, – промолвил Бардвел.
– О чем вы говорите? Ведь она не ваша дочь.
– Она моя внучка, и я люблю ее не менее сильно, чем вы. Ведь она портрет моей единственной дочери, которой больше нет. Она ее дитя. Мне невыносимо думать, что она будет жить у него, любить его, не зная своего другого деда.
– Я слишком дурной человек, чтобы иметь на нее какие-нибудь права, – сказал Сезиджер. – Я не могу перестать пить виски, в этом мое несчастье. И если бы у меня было достаточно денег, я не сомневаюсь, что, конечно, начал бы опять играть.
– Ах вы, несчастный! – сказал Бардвел с глубоким презрением. – Несчастный, хотя вы и Сезиджер из Сторма.
– Я не в силах измениться, – проговорил Роджер. – Но я хочу увидеть ее в последний раз. Сегодня мне повезло. Они проезжали по роще и остановились переждать дождь в двух шагах от меня. Я слышал каждое их слово. Они были рядом и болтали друг с другом. Я слышал ее нежный голосок, провожал их взглядом, когда они поехали дальше. Клянусь Богом небесным, я не знаю, как сдержался, чтобы не окликнуть ее. Но сдержался. Он любит мою девочку и все сделает ради нее. Она будет хозяйкой Сторма. Не вмешивайтесь, Бардвел. Сжальтесь над несчастным конченым человеком. Я был причиной гибели вашей дочери, но я любил ее, любил искренне. Не вмешивайтесь же теперь.
– Вы слишком многого от меня требуете, – горько усмехнулся Бардвел. – Я столько раз смотрел на девочку, что привязался к ней всем сердцем. Вы собираетесь уехать, а подумали о своей сестре? Что будет с ней? Ведь она посвящена в ваши планы и будет с ума сходить, если вы исчезнете.
– Я положу еще одно письмо под плоский камень и предупрежу, что уезжаю.
– Но как же вы уедете без денег?
– Дайте мне пять фунтов, ради Бога, и я как-нибудь уеду. Мне будет полезно уехать и взяться за тяжелую работу, чтобы прокормить себя.
– Боже ты мой! И это говорит настоящий наследник Сторма! Послушайте, Роджер, я тоже богатый человек. Кому я оставлю мои деньги? Давайте лучше будем жить вместе, мне хочется этого.
– Мы не можем здесь оставаться. По крайней мере я не могу, – уточнил Сезиджер. – Я приехал, чтобы увидеть, как пойдет дело. Все устроилось лучше, чем я смел надеяться. Она заставила этого жестокого человека быть добрым, как ангел небесный. Она покорила его своим удивительным обращением, своей прелестью, добротой, любовью и приветливостью.
– Все это она унаследовала от моей дочери, – с горечью сказал Бардвел. – А между тем вы собираетесь бросить меня одного, как ненужную вещь.
– Нет-нет, вы очень помогли мне. Я не смог бы осуществить свой план без вас, Бардвел. Прошу вас, доведите начатое до конца: не говорите ей, кто вы.
– Я тоскую по ней, – сказал Бардвел. – Иногда я сам не понимаю, что делаю. Вы сыграли со мной жестокую шутку, Сезиджер, уговорив поселиться на ферме Хоум. Мне было бы легче, если бы я никогда не видел внучку.
– Я составляю несчастье и мучение для каждого, кто делается мне близким, лучше бы я никогда не родился!
– Не говорите этого, – прервал его Бардвел, – ведь вы отец прелестного благословенного ребенка.
Роджер, закрыв лицо руками, дрожал всем телом.
– Я не понимаю, почему, имея такое сокровище, такого ребенка, вы продолжаете скатываться в пропасть? – продолжал Бардвел. – Почему вас тянет пить виски, играть, вести дурную жизнь?
Сезиджер выпрямился во весь свой немалый рост.
– Знаете, как она назвала лошадь? – внезапно спросил он.
– Откуда мне знать?
– Чистое Сердце! Теперь ответьте: слышали ли вы за всю свою жизнь такую кличку для лошади?
– Никогда. Не могу даже представить, откуда она взяла такое название.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
