На другом конце провода наступило длительное молчание, а затем он наконец заговорил – этот мужчина, который был всегда так щедр с ней, но щедр лишь на деньги, а не на эмоции.
– Что ты имела в виду, Делла, когда сказала, что провела всю ночь с этим типом?
И, зная, что разбивает свой фарфоровый имидж, который создал ей Марш, Делла произнесла:
– Я спала с Ником Франквилой, и он вел себя как истинный джентльмен.
В этот раз пауза была короче.
– Я не верю тебе, Делла. Этот тип – развратник, он не джентльмен. – В трубке что-то щелкнуло, и наступила мертвая тишина. Делла поняла, что для Марша онабыла лишь вещью из его коллекции, которая внезапно потеряла свою ценность и которой больше нет места в его безупречном доме на Ричмонд-Хилл. Он требовал правды, и, когда Делла сказала ему правду, он подумал, что она солгала. Единственная настоящая, грубая, восхитительная правда состояла в том, что она любит Ника… Ника, который спрашивал ее, хочет ли она быть частью коллекции, вместо того чтобы ее полюбили саму по себе. Ее, Долли Нив.
Она, конечно, уедет из Италии, где все слишком живо напоминает ей о Нике. Она вернется в Англию и попробует заняться певческой карьерой без участия Марша. Она найдет способ стать счастливой и будет молиться, чтобы Ник тоже обрел немного счастья и больше не присоединялся к тому развеселому карнавалу, который ведет в никуда.
Делла упаковала в портплед свою испорченную одежду, накинула только что купленный замшевый жакет и приготовилась к отъезду в аэропорт. Она быстро позвонила портье, чтобы уведомить его, что уезжает, и попросила приготовить счет, затем тихо вышла из комнаты и заперла за собой дверь.
Это был час временного затишья, когда постояльцы готовились к ужину или к вечерней прогулке по городу, и Делла спускалась в лифте одна. Она вышла из лифта и направилась к мраморной стойке по огромному красному ковру. А вот и пальма, возле которой они распрощались с Ником… вот плетеное кресло, на котором видны чьи-то длинные ноги в безупречных серых брюках. Между длинными пальцами зажата сигара, облако ароматного дыма окутывает лицо незнакомца.
Да нет, это просто сон! Ник сейчас за несколько миль от нее, а это просто один из постояльцев отеля, отдыхающий здесь с сигарой перед ужином… а может, он ждет даму, чтобы пойти с ней на танцы?
Ее ноги стали ватными, но все же ей необходимо было пройти мимо пальмы к регистрационной стойке. Она должна была, так или иначе, одолеть эти несколько ярдов и увидеть, как глаза незнакомца скользнут по ее лицу.
Ее пальцы вцепились в портплед, и Делла усилием воли направила свои ноги к стойке. Она решила не смотреть в сторону кресла, но не смогла удержаться… и со своей обычной распутной и притягательной улыбкой Ник поднялся из глубин кресла и подошел к ней с беспредельной грацией. Не незнакомец, не привидение, а вполне реальный человек, который, как только приблизился к ней, быстро обхватил ее теплой сильной рукой.
– Давай оплатим твой счет и поедем, – преспокойно сказал он. – Тебе предстоит путешествовать всю ночь, mia сага, но на поезде, а не на самолете, и не в Лондон, а в Тоскану.
Как во сне она вышла с ним из отеля. На обочине уже стояло такси, нагруженное багажом. Они сели в такси и поехали по оживленной Корсо, направляясь к железнодорожной станции.
– Ник… – она все еще была в его объятиях, а его глаза улыбались ей в свете уличных фонарей, – ты должен мне все объяснить, а то я сойду с ума.
– Быть влюбленным – это всегда маленькое сумасшествие, – вздохнул он. – Ко мне в отель позвонили – это был междугородний звонок. Одним словом, это был твой жених, предполагающий, что мы поселились вместе. Мне пришлось переадресовать его в твой отель, и в то же время я понимал, что не смогу уехать из Неаполя, не повидав тебя еще раз – после того, как ты поговоришь со своим женихом.
Я ждал в холле твоей гостиницы. Я сказал себе: если я увижу девушку со счастливым лицом, я тут же уйду и забуду, что эта девушка сделала с моим сердцем и со всеми моими чувствами – мне казалось, будто они уже умерли, а она вновь зажгла во мне теплый огонь своим милым лицом, своей добродетельностью, своим голосом. Но когда я увидел тебя, когда я встал с кресла рядом с пальмой, я увидел, что ты упадешь в обморок, если я не подхвачу тебя. А когда я обнял тебя, то понял, что ты моя и что этот человек из Англии больше не стоит между нами. А теперь, Долли, я сойду с ума, если не узнаю, что ты сказала ему.
– Ну что же, Ник, – она дотронулась рукой до его худого смуглого лица, – я сказала ему правду, как он и просил. Я сказала ему, что всю прошлую ночь провела с тобой. И он предпочел не поверить, что мужчина может повести себя так благородно.
– Я скажу тебе еще кое-что, моя леди. – И он тихо засвистел ей на ухо «Ti amo». – Ты была удивлена, что я так хорошо знаю эту песню. Но ведь это я написал ее.
– Ник… – потрясенно промолвила она, – так это ты тот загадочный итальянский композитор? Ты написал «Любовь Джованни»?
– Да, а теперь подумай, какие у нас будут талантливые дети.
Улыбка в его глазах сменилась чистым огнем любви, а его губы, прижатые к ее губам, говорили ей о том, что она рождена для того, чтобы никогда не разлучаться с ним.
– Madonnina, аmore[31]– прошептал он.
