Чак кивнул, понюхал попу дочери и пожал плечами. Когда подгузники закончились, несколько дней мы заворачивали детей в полотенца, подколотые булавками. Однако использовать подгузники повторно оказалось затруднительно.
Чак стал качать Элларозу, напевая ей колыбельную, и малышка успокоилась. На заднем плане монотонно бубнил радиоведущий: «Если сегодня вы идете за помощью в район Мидтауна, Красный Крест советует не заходить в Пенн и на Мэдисон, а отправиться в менее крупные пункты».
В одной из квартир-«туалетов» внизу стояло ведро с отбеливателем, в который мы укладывали подгузники, однако для просушки их нужно было вешать рядом с керосиновым обогревателем – а это не нравилось остальным.
– По мощности сигналов, которые подают стационарные мобильники, – объяснял нам Винс, – я могу вычислить местоположение всех, кто подключен к ячеистой сети в нашем районе.
– Ты нашел их? – спросил я.
Винс кивнул.
– Более-менее, если предположить, что они подключены.
Он показал на семь мигающих точек на карте.
– Адреса в ячеистой сети – все равно что номера телефонов, и когда люди их создают, то обычно добавляют к ним свои имена. Сеть открытая, так что каждый, обладающий некоторыми познаниями в технике, может увидеть, где находятся остальные. Адреса, за которыми я слежу, снабжены именами «Пол» и «Стэн» – и все они недавно были в нашем районе.
– И, похоже, они не самые гениальные люди на свете, – добавил Чак. – Можешь создать что-то вроде сигнализации, которая предупредила бы нас, если они окажутся на расстоянии одного квартала?
Винс поднял взгляд к потолку.
– Могу. И отправить всем сообщения – тоже.
– Не всем, – возразил Чак. – Только нам. Остальным я не доверяю.
– Полагаешь, на нашем этаже есть сообщники Пола и его банды? – спросила Лорен. – Не могу себе представить, чтобы…
– Кто-то же его впустил в первый раз, – ответил Чак. – Ни один ключ от черного входа не пропал – верно, Тони?
– И как они узнали, что мы все будем на вечеринке у Ричарда? Вряд ли им просто повезло.
– И кто это, по-твоему?
– Понятия не имею. – Чак покачал головой. – С людьми снизу я не знаком, а Рори…
– Рори? – воскликнула Лорен. – Ты серьезно?
– Он – друг Стэна и увлекается всеми этими штуками – хакерами «Анонимус», преступниками.
– Вряд ли они преступники, – возразил я.
Чак посмотрел на меня, качая головой.
– Ну, а ты что скажешь?
– Как насчет Ричарда?
Вот теперь Лорен действительно расстроилась.
– Да что с тобой, Майк? Все ревнуешь?
– Это же он собрал всех нас у себя, – ответил я, оправдываясь.
– И великодушно накормил, насколько я помню.
Чак поднял руку, осторожно придерживая Элларозу другой.
– Мы просто строим догадки. Я хочу сказать одно: что-то не так, и поэтому надо держать эту программу слежения в секрете. – Он посмотрел на Винса. – Значит, мы в состоянии следить за всеми – даже за людьми в нашем доме?
Лорен покачала головой.
– Именно из-за таких глупостей в мире и начался этот ужас.
Она встала, взяла на руки Люка и вышла в коридор. Чак почесал в затылке, подождал, пока за ней закроется дверь, и вновь взглянул на Винса.
Тот посмотрел на него.
– Если они в нашем районе и подключены к сети, то да.
Побагровев, Эллароза опять завопила. Чак еще раз обнюхал ее.
– Что случилось? – шепнул он ей, а затем повернулся к нам. – Вы не возражаете?
– Нет, конечно, – пробурчали мы с Винсом.
Чак положил Элларозу на кофейный столик рядом с ноутбуком, вытащил булавки и стянул с нее подгузник. Вместо какашек я увидел ярко-красную сыпь, похоже, причинявшую девочке боль.
Мы с Винсом замерли; Чак опустил взгляд, снова взглянул на дочь.
– Парни, дайте мне пару минут. Нам нужно договорить, но я…
Его голос дрогнул.
– Без проблем, – быстро ответил Винс и взял ноутбук.
Сыпь от грязных подгузников в таких антисанитарных условиях представляла опасность. Из-за стресса молока у Сьюзи было мало, а желудок Элларозы с трудом приспосабливался к тем продуктам, которые нам удалось добыть. Я мог выдержать почти любую боль и дискомфорт, но дети…
Я посмотрел на закрытую дверь.
– Мне нужно поговорить с Лорен.
И увидеть Люка.
13-й день
4 января– Закрой ею нос и рот. – Я протянул Чаку бандану.
Я уже надел такую же, и не из-за холода.
На улице воняло.
Температура поднялась почти до 50 градусов[2], и под ярким солнцем тающий снег превратил лыжни на улице в слякотные коричневые реки. От лыж мы решили отказаться и надели плотные резиновые сапоги. Пахло почти так же, как и в наших туалетах на пятом этаже.
– В чем-то Лорен права, – продолжил я, пока Чак завязывал бандану. В очках и повязке, закрывавшей лицо, он был похож на бандита.
Вчера вечером Лорен высказала мне все, что думала про наше частное детективное агентство. И хотя было очевидно, что нам нужно следить за Полом и Стэном, она настаивала на том, что мы не должны шпионить за другими людьми. Как ни пытался я убедить себя в обратном, ее мотивы казались мне подозрительными. Я спрашивал себя: не пытается ли она что-то скрыть?
Она взяла с меня слово, что я поговорю с Чаком.
– Шпионить за соседями неправильно, – сказал я без энтузиазма. – Именно об этом мы и говорили.
– Разве ты не хочешь знать, где Пол и Стэн?
Мы прошли еще немного по зернистому снегу, с каждым шагом увязая по лодыжки. Время от времени я проваливался особенно глубоко, и тогда приходилось осторожно вынимать ногу из сугроба. Обычно при этом я черпал сапогом немного грязного снега.
Ноги уже промокли до нитки.
– Хочу, конечно, но шпионить за соседями – это совсем другое.
– Какая разница, если мы знаем, что один из них – сообщник злодеев?
– Ты во всем видишь заговоры и готов лишить кого-то свободы, чтобы подкормить свою паранойю.
– Паранойю, да? Кто бы говорил. Сам ведь до сих пор думаешь, что Лорен тебе изменяет.
Я вздохнул, но ничего не ответил.
Какое-то время мы шли молча.
Теплая погода выгнала многих на улицу; одни бесцельно бродили, другие вышли на поиски. Через разбитые витрины мы видели людей, шарящих по пустым полкам. Кто-то пытался сваливать мусорные мешки в кучу, и на перекрестках выросли целые горы, скрепленные снегом и обломками.
