спиной в сплошное колышущееся марево.
Неожиданно из серых завихрений на меня вылетела большая мутно-серая птица, состоявшая, казалось, исключительно из сгустков тумана. Реальными были только тёмный клюв и острые, совершенно не призрачные когти. Она ринулась на меня, и я с определённым трудом уклонился от хищной лапы и не заметил, как туманная птица развернулась и внезапно напала на меня сзади. Когти прочертили по спине глубокие царапины, задев давно зажившие, но не исчезнувшие шрамы.
Шрамы… Проклятье, брошенное в меня… Кем? Кто швырнул в меня заклинание, почти убившее меня? Не помню, но я обязательно должен вспомнить! Иначе это место поглотит меня без остатка… Почему-то я в этом ни на мгновение не сомневался.
Проклятье… Удар… Темнота… Мой крик… Имя… Я прокричал тогда чьё-то имя… Егор! Да!!
Это был Егор, мой ученик, предавший своего наставника! Я вспомнил! Егор! Я пришёл сюда за ним!
Как утопающий хватается даже за самую тонкую веточку, так и я уцепился за это имя, не давая туманным щупальцам утянуть меня обратно. Серая птица разочарованно крикнула и растворилась в серой пелене.
Я стоял на земле, а туманные ленты спокойно ползали по земле, не пытаясь утащить меня за собой. Судя по всему, я преодолел первый барьер. Знать бы ещё, сколько их впереди…
Глава 18
Я огляделся и увидел, что туман неспешно отполз в сторону, но было совершенно очевидно, что это не капитуляция, а стратегическое отступление. Он просто менял тактику, понимая, что с наскоку меня взять не удастся. В том, что серая пелена по-своему разумна, я ни мгновения не сомневался. При этом не было ни малейших сомнений в том, что этот разум жесток, рассудочен и абсолютно эгоистичен. Ему хотелось получить меня – безумного некроманта, осмелившегося не просто прийти сюда, на территории, исконно принадлежавшие иным силам, но и рассчитывающего отсюда убраться, и ради достижения своей цели туман был готов на всё.
Физически ощущая, как липкие холодные щупальца пытаются забраться в моё сознание, я выстраивал одну защиту за другой, не давая ему времени разобраться в плетении заклинаний и отыскать в них лазейку. Стоило ему подобраться к уязвимому месту в одной защите, как я тут же менял её, и туман был вынужден начинать поиски лазейки с нуля. Это его страшно злило, и по серой пелене, собравшейся по краям не то дороги, не то широкой тропы, то и дело пробегали гневные лиловые волны.
– Егор! – крикнул я без особой надежды на то, что меня хоть кто-то услышит, но не стоять же посреди дороги памятником самому себе. – Егор!!
– Чего кричишь, Антоний? – раздался позади меня голос, который я не ждал услышать ещё хоть когда-нибудь в этой жизни.
Медленно повернувшись, я глубоко – так, что заболело где-то под рёбрами – вздохнул и посмотрел на вышедшего из тумана высокого человека.
– Зачем ты пришёл? – строго спросил Димитриос, глядя на меня из-под густых бровей и привычно отбрасывая назад седые пряди. Обычно он перехватывал их кожаным ремешком из шкуры твари, о которой тут лучше не вспоминать. – Тебе здесь не место, ученик, хотя я и ждал тебя, не скрою.
– Наставник…
Я смотрел на того, кто когда-то давно подобрал меня на улице, почти так же, как я Егора, и сделал меня тем, кем я стал – некромантом. Старый Димитриос уже не планировал никого брать в ученики, а меня пожалел, поняв, что если он меня не приютит, то все мои способности пропадут, так и не раскрывшись. Когда-то я люто ненавидел его, так как старый некромант считал лучшим методом обучения совершение учеником ошибок и их самостоятельное исправление. Сколько раз я оказывался на грани жизни и смерти, сколько пролил слёз и крови – лучше не вспоминать. Потом, став старше и опытнее, я понял, что к чему, и ненависть сменилась уважением, граничащим с восхищением. И когда Димитриос отправился за Кромку, я почувствовал себя брошенным, одиноким, опустошённым. Может быть, мне было бы проще, если бы смерть наставника произошла на моих глазах, но меня, как на зло, не было рядом. Узнав о болезни учителя, я спешил изо всех сил, но в те времена даже с учётом моих возможностей добраться до заброшенной деревни в Сибири из Парижа было делом не одного дня и даже не одной недели. Когда я, измученный долгой дорогой и не спавший несколько суток, ввалился в домик Димитриоса, наставник был уже мёртв. Некроманты – не ведьмы и не ведьмаки, им нет необходимости передавать силу из рук в руки, поэтому смерть учителя меня опечалила, но на моих возможностях никак не сказалась.
– Ты пришёл отомстить за меня, Антоний…
Самым странным было то, что наставник не спрашивал, он говорил об этом, как о чём-то совершенно очевидном. И это мне не просто не понравилось, его слова вызвали целую лавину дурных предчувствий.
– Отомстить? За что? И кому?
– Ты по-прежнему глуп и ленив, Антоний, – рыкнул Димитриос, а я снова почувствовал себя мальчишкой, которому вот-вот влетит от учителя за нерадивость, – ты же не думаешь, что я умер своей смертью? Мне до старости было ещё ого-го сколько!
– Честно говоря, именно так я и думал, – признался я, стараясь не обращать внимания на предчувствие, которое в полный голос кричало о том, что надо валить, поскольку дальнейшие откровения мёртвого наставника чреваты большими проблемами. – Вы, наставник, могли бы хотя бы записку оставить, что ли, во избежание проблем. Откуда мне было знать, что ваша смерть не носит естественного характера? Проследить-то вас я не мог, сами понимаете…
– Ну и что с того что не мог! – воскликнул Димитриос. – А ты и рад, что ничего делать не надо! Вон и слова-то какие мудрёные говоришь, мальчишка! Вещи мои куда дел, а?
– Как и положено, в сундук сложил, запечатал и спрятал, – отчитался я, при этом не забывая всматриваться в бывшего наставника. Мне обязательно нужно было понять, он это, или Кромка так развлекается. Потому что если это действительно Димитриос, то лгать он не может: никто из обитателей мира Луны не может врать поблизости от Кромки, даже ведьмы. Но ведь он пока впрямую и не сказал, что его убили. Очень формулировки были обтекаемыми.
– А сундук куда? – старый некромант нахмурил кустистые брови и впился в меня бесцветными глазами. Выглядело, пожалуй, эффектно, но меня таким пугать – только время тратить.
– Так к Ермолаю-леснику в избу, а там в погреб, всё как договаривались заранее, – отрапортовал я, – а тебе-то теперь что
