напрасно боялась. Все таки ты настоящий мужчина, с которым можно отправиться хоть на край света. Только для начала нам нужно тебя отмыть, накормить и спать уложить. Как ты на это смотришь?
— Спать не буду, — надул губки мальчик.
— Пока помоешься и поешь — захочешь, — твердо сказала Вера. — Ты когда-нибудь в бане мылся?
— Нет, — озорной блеск вновь заиграл в глазах мальчика, что очень обрадовало девушку. — А это что?
— Сейчас увидишь, — пообещала она, быстро стянула с мальчика курточку и штанишки, завернула его в толстое махровое полотенце и понесла в баню. Ранее она успела заметить тоненький дымок, струящийся из трубы, поэтому была уверена, что деревенская «ванна» хорошо протоплена.
Степашке в бане не понравилось. Он пронзительно визжал, когда Вера парила его веником, и постоянно ворчал, что ему очень жарко. В завершении банной процедуры, он заявил, что теперь будет мыться только в ванной. С родными уточками и непромокаемыми книжками.
— Есе мама наивает в водичку пену, — грустно рассуждал малыш, пока Вера вытирала его розовое тельце. — И стоит из нее замки. Башие, башие — вот такие. И есе цитает книски и говолит что очень меня любит.
— И я люблю тебя, солнышко мое, — громко сглотнула Вера. — Больше всех на свете. Может быть, даже сильнее, чем твоя мама.
— Синее, чем мама, низя, — покачал головой малыш. — Ты зе мне не одная.
— Зато ты мне родной! — весело выкрикнула Вера и подняла малыша. — И я очень счастлива, что ты у меня есть.
— А я все авно качу к маме, — грустно сказал мальчик и вздохнул так тяжело, так горько, как взрослый, измученный страшным горем человек.
Острая иголочка уколола Веру в самое сердце. Она поймала себя на мысли о том, что ревнует Степашку к его родной матери. Мимолетно удивившись этому, она тут же прогнала от себя эти мысли.
Несмотря на то, что малыш проспал почти всю дорогу, наевшись жареной картошки с грибами, он сразу заснул. Вера укрыла его своим детским одеялом и поцеловала пушистую мальчишескую макушку, на секунду задержавшись, чтобы успеть насытиться его запахом. Так, чтобы хватило его до утра. И на цыпочках вернулась на кухню, где ее ждала Василиса Юрьевна.
— Уснул? — поинтересовалась старушка и протерла белоснежным полотенцем чистую тарелку. Пока Вера укладывала малыша, хозяйка успела навести идеальный порядок на кухне и даже застирать на скатерти огромное жирное пятно. Во время позднего ужина Степашка перевернул тарелку с картошкой прямо на накрахмаленную ткань. Он даже зажмурился от страха, но Василиса Юрьевна лишь укоризненно покачала головой и посоветовала ему в следующий раз складывать еду в желудок, а не на стол. Нахохлившийся малыш открыл сначала один глаз, потом второй, а затем звонко рассмеялся, вызвав умилительные улыбки обеих женщин. И сейчас, вспомнив недавний эпизод, Вера прониклась огромной нежностью к ним обоим, к мальчику и к Василисе Юрьевне.
— Веруня, чего молчишь? — удивилась старушка. — Уснул мальчонка твой?
— Уснул, — подтвердила Вера и, усевшись за стол, подперла подбородок ладонями и нежно посмотрела на Василису Юрьевну. — Наверное, это глупо, но я по вам соскучилась.
— Ты мне зубы не заговаривай, — строго сказала старушка. — Давай рассказывай, что у тебя произошло. Откуда мальчишка взялся? Почему тебя разыскивают подозрительные личности?
— Какие личности? — не поняла Вера.
— Подозрительные, — терпеливо повторила Василиса Юрьевна. — Бандитской внешности.
— Ничего не понимаю, — Вера почувствовала очередной укол в сердце. Но на этот раз ее мучила не ревность, а дикий, парализующий разум страх. — Расскажите поподробнее. Что случилось? Кто приходил и что спрашивал?
— Так, два мужика приходили, — видимо, почувствовав Верин страх, занервничала хозяйка. — Спрашивали, где ты. Сказали, что ты паспорт потеряла, и они хотят его вернуть. Но я сразу поняла, что дело не в паспорте. Глаза у них такие… страшные глаза. Посмотришь в них — и сердце в груди прямо заходится. Один со мной у калитки разговаривал, а другой без приглашения в дом заперся и давай по комнатам шнырять. Я — за ним. Спрашиваю, чего, мол, ищете. А он мне нагло так, — вчерашний день говорит и заржал, как конь. Потом в баню пошел, сарай весь излазил. Даже в углярку нос свой засунул. Так я ж тебе про них говорила. Когда вы только приехали. Не помнишь разве?
— Значит, они нашли мой паспорт, — не стала отвечать на вопрос Вера. — И теперь они знают про меня все. А то, чего не знали, им Света рассказала. Под пытками.
— Под какими такими пытками, Верунь? — схватилась за сердце Василиса Юрьевна. — Что ты говоришь такое?
— В неприятную историю я попала, Василиса Юрьевна, — опустила голову Вера. — Скорее всего, на нас со Степашкой объявлена охота. Я хотела спрятаться от них в родной деревне. Но, оказывается, и здесь нам оставаться опасно.
И Вера рассказала старушке обо всем, что произошло с ней в городе. Василиса Юрьевна нервно теребила подол кружевного фартучка, морщилась, словно кто-то причинял ей физическую боль, и горько вздыхала. Когда девушка закончила, в доме установилась полная тишина. Во дворе что-то тихо зашуршало. Вера вскочила на ноги и хотела выключить свет, но старушка ее остановила.
— Не бойся, — хрипло сказала она. — Это я щеночка у Коли взяла. Какой никакой, а охранник. Подрастет немного — на цепь посажу. Пусть привыкает. Ты права, Верунь, здесь вам оставаться опасно. Этот хмырь телефон мне свой оставил. Сказал позвонить, если ты появишься. Я его попросила паспорт твой мне оставить. Так он усмехнулся так недобро и спросил, зачем, мол, тебе документ, если девка из дома навсегда съехала. В общем, не оставил он паспорт твой. Тяжело тебе без документа придется. Да еще с чужим ребенком. Бедная ты моя девочка. И я ничем помочь тебе не могу. Похоронных у меня пятьдесят тысяч лежат — так разве это деньги?
— Страшно мне, Василиса Юрьевна, — чуть не заплакала Вера. — Вы даже не представляете, насколько мне страшно. Была бы я одна — другое дело. Я уже свое отжила, отлюбила. Меня не так жалко. А Степашечке все это за что? Он совсем крошечный, невинный ребеночек, который обожает играть в пиратов, считает меня капитаном Куком и уверен в том, что со мной ему ничего не грозит. Он верит в меня. Понимаете?
— Понимаю, Верунь, я ведь тоже мать, — кивнула старушка и неожиданно ее взгляд оживился. — Знаешь, девочка, а я постараюсь тебе помочь. У зятька моего прошлое не совсем чистое. Может, и остались у него кое-какие связи. Попытаюсь я его малеха прижать. А то скинул старуху с хвоста и радуется. Пусть хоть какую-то
