на лужайке, окружённой туманом. По мёртвой листве под ногами Ула мгновенно узнала место, это была Бурая чаща, возможно, та же самая поляна, на которой Магдалена Маррон и Абелард Келлен выясняли отношения.
Дети стояли в полной растерянности, не зная, что с ними дальше будет. Они жались друг к другу, а директор тем временем пыталась установить фонарь, ковырялась в настройках и не обращала на них никакого внимания.
Алек первый вышел из оцепенения. Пока директор стояла спиной, он осторожно поднёс ладонь к рукояти клинка, но даже коснуться его не успел – клинок тут же взвился вверх и прижался к Нининому горлу.
– Прости, он меня теперь уже не послушается. Учебные клинки слабые, они не помнят хозяина, – сказал Алек, и Ула увидела, как у него намокли глаза. На Нинином лице, напротив, не было ни страха, ни сожаления, её переполняла злость.
– Мы знали, что это были вы! Всё время знали! – закричала вдруг Нина.
– Бестолковые, упрямые сопляки! Вы отняли у меня уйму времени! – прорычала в ответ Маррон.
Она наконец разобралась с настройками, и фонарь зажёгся. Правда, вокруг, даже несмотря на туман, было столько света, что лучи фонаря таяли и едва освещали пространство перед собой. Маррон выругалась, сняла с пояса собственный клинок, слегка облизала лезвие и вытянула руку над головой, словно проверяя направление ветра. Потом тем же клинком начертила на земле несколько незнакомых символов и, пробормотав что-то себе под нос, со всей силы воткнула клинок в землю. Вокруг мгновенно стемнело, словно настала ночь, и свет фонаря тут же вспыхнул, освещая поляну.
Директор довольно ухмыльнулась, вытерла лезвие от налипшей земли и направилась к детям. Выбросив руку вперёд, она, словно за невидимую ниточку, поддёрнула к себе клинок Алека и пристегнула к своему поясу.
– Вы двое, марш туда! – указала она близнецам на середину поляны. А Уле, которая дёрнулась вслед за друзьями, рявкнула: – Ты стой, где стоишь.
Нина и Алек послушно встали под лучи светоча. Но, к великому сожалению Маррон и удивлению детей, никакого света от них не исходило. Тогда Маррон сделала два шага вперёд сама, и её тело мгновенно приобрело то тусклое, холодное сияние, о котором говорила Нина. Директор снова стала бормотать ругательства и ходить вокруг близнецов. Те ничего не понимали и только вертели головами вслед за женщиной. Про Улу все забыли, и это был, возможно, самый первый раз в жизни, когда она по-настоящему такому обрадовалась. Ула собрала в кулак всю волю, вспомнила наставления Оланна и профессора Вадаса, присела, отмахнулась руками назад, вытянулась в прыжке в дугу, мысли из головы вылетели сами как по команде, и Ула приземлилась на землю на все четыре лапы.
В два прыжка Ула оказалась возле Маррон. Она набросилась на директора со спины и повалила на землю, стараясь вырвать зубами клинок. В следующую секунду Уле на помощь пришли Нина и Алек, но Маррон оказалась куда сильнее и изворотливее двоих детей и волка. Одним заклинанием она отшвырнула Улу на другой конец поляны, а вторым связала близнецов шнуром сейдом. Сама же директор отделалась только разорванным в нескольких местах костюмом.
При падении Ула сильно ударилась хребтом и головой о ствол дерева. Она сползала на землю, теряя сознание, в глазах двоилось. На поляне как будто стояла не одна, а две Магдалены Маррон. Нина с Алеком не ударялись головой, но тем не менее близнецы тоже увидели второго директора.
– Рита, стой! – закричал двойник.
– Ах, Малена! Ну, конечно, явилась учить меня жизни!
– Отдай детей, и я уйду.
– Да неужели? Они мои. Твоя безмозглая Ронделе не способна держать язык за зубами. Всё мне выложила про сопляков. Передавай ей от меня gros bisous![7] Благодаря этой дурёхе я расплачусь со всеми долгами!
– Ты заполучила фонарь. Дети ни тебе, ни Келлену не нужны.
– Это уж мне решать. Вручу фонарь Келлену с сопляками в придачу как доказательство того, что игрушка работает.
– Что бы он ни обещал тебе взамен, он лжёт.
– Это ты всегда мне лгала, Малена! – с этими словами директор выхватила с пояса нож и наставила его на своего двойника. – Лучше не стой у меня на пути! – прошипела она. – Я их сдам, как обещала. И, так уж и быть, замолвлю и за тебя словечко. Нас двое, сопляков двое. Келлен примет эти условия без торгов!
Вторая Маррон тоже выставила перед собой руку с кинжалом. С минуту женщины не двигались, словно проверяли друг друга на прочность. Алек и Нина лежали связанные, смотрели на одинаковых директоров и ничего не понимали. Те были и похожими, и разными одновременно. Та, что стояла ближе к фонарю, напоминала пантеру, готовую к прыжку, её тело плотно облегала одежда, волосы были убраны под цилиндр, накидка на плечах развевалась от ветра. Лицо этой Маррон было преисполнено злобы.
Маррон, что стояла дальше, казалось, нападать не хотела, на ней всё ещё было парадное платье, которое идеально подходило для итоговой эстафеты знаний, но не для схватки в лесу.
Внезапно директор, что была в облегающем костюме, метнула клинком плотную волну воздуха, Маррон в пышных юбках отразила заклинание без труда. Тогда директор в облегающем костюме отправила в соперницу столб жалящих искр, но вторая изящно потушила каждую из них. Маррон в пышных юбках безупречно отражала любые попытки соперницы попасть или хотя бы ранить её заклинанием. От собственных промахов директор в облегающем костюме становилась только злее. Она яростно, но безуспешно атаковала. Вдруг она окончательно вышла из себя, выкрикнула что-то совершенно непонятное и метнула кинжал через поляну во вторую себя. Маррон в пышных юбках изящно отклонилась и поймала летевший в неё нож, словно пёрышко. Двойник издала отчаянный рык.
Маррон в пышных юбках пристегнула пойманный клинок к поясу и огляделась. Светоч стоял на противоположной стороне поляны, справа лежали Нина и Алек, связанные по рукам и ногам, соперница в облегающем костюме была по левую руку, а за спиной у деревьев лежала без сознания Ула. Во время удара они с волчицей разделились, и зверь теперь прижимал голову к земле, готовый атаковать любого, кто приблизится к хозяйке. Маррон в пышных юбках не могла выбрать, куда идти.
– Стой, где стоишь! – ткнула она клинком в соперницу и направилась быстрым шагом к близнецам. Стоило Маррон повернуться к двойнику спиной, как та ухмыльнулась, отстегнула от пояса второй клинок, отобранный у Алека, вскинула руку и заклинанием подняла с земли обломки веток, иголок, крошек и сухой листвы. Доля секунды – и вся зависшая в воздухе прелая рухлядь превратилась в острые осколки. На этот раз двойник не кричала, а только шевелила губами. Повинуясь её беззвучным приказам, тысячи осколков жалящей волной устремились на вторую Маррон со спины.
– Сзади! – неожиданно для себя выкрикнул Алек.
Нина бросила на брата недоумевающий взгляд, но Маррон в пышных юбках успела повернуться и одним движением руки превратить осколки в дождь. Взгляд двойника горел отчаянием и яростью.
– Dardletaal! – взревела та, вложив в крик всю свою злость. Воздух вокруг мгновенно заледенел, словно его лишили жизни. Сухая земля покрылась инеем. Из клинка хлыстом вылетел красный вихрь, взметнулся в воздухе и рванул к Маррон и Нине с Алеком.
Если бы Маррон не поймала своим клинком конец вихря, тот рассёк бы всех на куски. Неизвестно, насколько бы хватало сил у директора терпеть жгучую боль от раскалившегося клинка, но её двойник не стала ждать и с силой ударила клинком Алека по воздуху, словно кнутом. От удара о землю вихрь высвободился и, взлетев, начал описывать круги в воздухе. Двойник не на шутку испугалась, теперь уже она следила не за соперницей, а за безумствующим плодом своего заклинания.
– Рита, брось нож! Он не подчиняется тебе! – кричала двойнику Маррон.
Но та лишь крепче ухватилась за рукоятку, стараясь вернуть себе власть над вихрем. Огненно-красный хлыст метался по поляне, то ударяясь с отвратительным скрежетом о землю, то взмывая в небо так, что двойника подбрасывало над землёй. Волчица Улы рычала и скалила зубы, Нина и Алек пытались как могли отползти прочь с поляны. Маррон вдруг вспомнила про близнецов и одним взмахом клинка освободила от пут. Двойник продолжала сопротивляться, пока наконец свободный хвост вихря, замотавшийся в петлю, не упал
