утром фюрер проводил военное совещание до 05:00. В 18:00 позвонил фон Эйкен и сообщил, что гистологическое исследование профессором Рессле удалённого полипа было очень удовлетворительным. В 19:00 профессор фон Эйкен был здесь. Он объясняет резкое увеличение скорости оседания крови тонзиллитом. Диагноз [удалённого полипа]: ранняя стадия формирования “узла певца”. Вердикт: определённо не опухоль. Фрау Краузе и доктор Вебер проинформировали фюрера об этих диагнозах. Когда Эйкен лечил фюрера, присутствовал доктор Штумпфеггер.
27 ноября 1944 года
12:30. Ходят слухи, что фюрер вчера хорошо поел. Но он проспал всего 2 часа из-за помех (хлопанье дверей, шум на кухне, воздушная тревога). С сегодняшнего дня в бункере должны быть часовые, чтобы обеспечить ему тишину и покой. Поскольку он так долго бодрствовал и работал, у него появилось некоторое покраснение глаз. Перед напряжённой работой фюрер хочет, чтобы ему сделали уколы. Он сказал, что у него нет ни малейших проблем. Его голос громкий и чистый, и его хорошо слышно.
29 ноября 1944 года
Этим утром он лёг спать около 06:00. Сегодня днём прогулялся три четверти часа. Аппетит в порядке. В 19:00 фон Эйкен пришел навестить его, промыл гайморовы пазухи, продул миндалины и прижёг нитратом серебра.
1 декабря 1944 года
Фюрер отпустил свой штаб сегодня утром в 4.30, проснулся ото сна в 11:30, вчера у него был хороший аппетит, и он отправился на часовую прогулку. Все говорят, что он полон энергии.
13:00. Я подошёл к фюреру, ввёл 20 мл раствора глюкозы внутривенно плюс витамультин форте и экстракт печени внутримышечно. Говорит, что хотел бы сделать укол гомосерана, так как от него у фюрера проходит дрожь. Я всегда делаю курс из пяти уколов (5 кубиков), разделённых интервалами.
* * *
Морелль знал, что в ближайшие недели напряжение у шефа достигнет пика. Смерть Гитлера от сердечного приступа в разгар предстоящего отчаянного контрнаступления в Арденнах может иметь решающее значение для окончательного поражения и победы.
2 декабря 1944 года Морелль составил обеспокоенное письмо кардиологу профессору Веберу и отправил его с курьером в Бад-Наухайм. “Я уже несколько раз представлял вам электрокардиограммы господина из министерства иностранных дел, – писал он, намекая на тайное обозначение, которым он называл своего пациента Адольфа Гитлера, – и спрашивал вашего мнения. Вы поставили диагноз "коронарный склероз". К сожалению, пациент так и не смог отложить свою работу ввиду постоянных дел, особенно в последнее время, и серьёзных расстройств и раздражения. В последние годы он никогда не ложился спать раньше 04:00 или 05:00, поскольку совещания и дела никогда не заканчивались раньше этого времени. Ему стала чужда идея прогулок, поскольку он привык месяцами подряд выходить на свежий воздух всего на 15 минут в день, проводя остальное время без естественного освещения в бункерах!” Морелль перечисляет свои методы лечения пациента и приходит к выводу:
“До сих пор жалоб на стенокардию не было. Я был бы очень благодарен вам за любое мнение и предложения по дальнейшему лечению, если вы считаете, что необходимо что-то изменить. Я рекомендовал массаж, но пациент отказался”.
5 декабря 1944 года
Сегодня утром он работал до 07:00. В 11:00 прозвучал сигнал воздушной тревоги. В 13:00 я подошёл, сделал укол гомосерана внутримышечно. Курьер привёз заключение профессора Вебера из Бад-Наухайма об электрокардиограммах и его рекомендации.
Вебер незамедлительно отправил Мореллю ответ: “Отвечаю на ваше вежливое письмо из подвала, – написал кардиолог, – а над головой грохочут орды вражеских бомбардировщиков”. Он повторил свой предыдущий диагноз: “Имеется медленно прогрессирующий симптом левой коронарной недостаточности, – сообщил он, – и, вероятно, также задержка развития левой коронарной системы”. Были повторены предыдущие рекомендации: пациент должен стараться брать выходные и придерживаться диеты с низким содержанием соли. Прежде всего, если он придерживался вегетарианского питания, он должен избегать любого дефицита белка. Вебер пришел к выводу, что не существует лекарства, которое могло бы компенсировать “вред, наносимый нездоровым образом жизни”, но признал, что во время войны этого не избежать.
* * *
8 декабря 1944 года
Арндт вызвал меня в 06.15.
Он сказал, что вчера на обед фюрер ел зелёный салат без каких-либо проблем. Это было в полдень. На ужин у него был ещё один зеленый салат. Он сразу сказал, что он ему не нравится. Три часа спустя у него начались боли в том же месте, что и раньше (в правой верхней части живота), а ещё через три часа они стали настолько сильными, что (06:00) он послал за мной.
Вчера днём у него был крупный скандал (вызванный ситуацией в воздушной войне и на земле – какой-то генерал-полковник не подчинился приказу).
Прямо сейчас он утверждает, что взваливает на свои плечи самое тяжёлое бремя за всю свою жизнь. Его нервы на пределе в связи с предстоящими событиями [контрнаступление в Арденнах] и постоянными воздушными налётами страха на немецкие города. В результате требуется совсем немного, чтобы вызвать эти спазмы. Он говорит, что по его собственному мнению, объективно с его желудочно-кишечным трактом всё в порядке, потому что у него никогда не было крови в стуле или рвоте. Испражнения раз в день, но они нормального цвета, не слабые и не очень сильные.
Я ушёл в 07:15 утра, убедившись, что уколы действуют. Фюрер сказал, что я должен подниматься наверх очень медленно, чтобы у меня не было никаких проблем с сердцем.
Когда я спросил фюрера, какие лекарства он принимает сейчас, чтобы я мог вводить их в рацион, он перечислил: по 1 столовой ложке галлестола 2 или 3 раза в день (сегодня он принимал только 2), немного киннейрина пару дней назад, когда он боялся простудиться, и вчера по 10 капель раствора кардиазола 2 раза подряд. Что касается питания, он ест овсяную кашу (я добавил, что он может есть её два раза в день) и каждый час проходит рекомендованные прогревания (с помощью грелок).
Я спросил, могу ли зайти ещё раз сегодня вечером, чтобы осмотреть его.
– Пошлю за вами, если буду плохо себя чувствовать, – заявил фюрер. – Но в остальном нет необходимости.
Затем я попрощался. Мог бы отметить, что в ночь с 7 на 8 декабря произошло внезапное падение давление, и в результате в течение полутора часов у меня были такие боли в сердце, что приходилось
