основе. Волонтерство. Им платят символический доллар в день. Конечно, это не чета моему заработку в финской тюрьме. Совсем нет.
Я наконец смогла связаться с мамой. Она выписала мне журналы в тюрьму, и это огромное подспорье. Через Amazon это можно было сделать. Есть сайты о заключенных, где их семьи могут подписывать своих родственников на журналы. Конечно, не любой журнал. Ограничения понятны. Эти журналы не должны содержать материалы эротического и насильственного характера в первую очередь. Мало того, что это связь со внешним миром, так еще и материал для творчества. Я пошла дальше простого рисования. Я начала делать коллажи из журналов. Теперь у нас самая креативная табличка на магните. Потому что это не просто табличка, а коллажи на различную тему. Один из моих коллажей – на тему дефинансирования полиции. Я поддерживаю движение “Black lives matter”, правда, я пошла бы еще дальше и не ограничивала все одной расой. Хотя я видела, как им достается в тюрьме. Но достается всем, если уж честно. И офицерский произвол на некоторых местах должен подвергаться обструкции. Не знаю, нужна ли реформа или частичная реорганизация. Но самоутверждение на заключенных – это неприемлемо.
Тюремная администрация наблюдает за нами. Если бы у меня было бы еще меньше информации, то я бы могла подумать, что вся эта новость про пандемию – фикция, и не более. А все мы – участники омерзительного эксперимента. Охранники продолжают приходить на работу с ароматным кофе из кофеен, разогревать огромные куски мяса на обед, закусывая зелеными листьями свежего салата и ароматным картофелем. Я не понимаю, зачем они едят при нас… Они продолжают смеяться, продолжают опаздывать на работу и не давать нам и без того долгожданную еду вовремя. Они продолжают наказывать некоторых из нас едой, точнее, ее отсутствием. Даже в таких сложных условиях, как глобальная пандемия, они продолжают нас мучить и пытать, пользуясь этой проблемой как оправданием для создания еще более суровых условий. Говорят, что негативные мысли – благодатная почва, на которой можно вырастить все что нужно, если правильно бросать зерна и грамотно ухаживать за ростками. И видимо, вся американская система «преступления и наказания» устроена именно таким образом. Это вполне в стиле американских властей – дергать за невидимые ниточки, проводить хитроумные комбинации, смотреть, как люди совершают поступки, будучи уверенными, что это они сами так решили, и не догадываясь, что кто-то за их спиной все уже давно за них предрешил и на много дней, недель, месяцев и лет вперед распланировал. Возможно, это и так. Но я гоню от себя эти мысли. Потому что сейчас они мне никак не помогут, а навредить способны вполне.
23
Перестановка сил и влиятельных группировок из-за карантина удивительным образом затронула и меня. На меня положила глаз лидер одной из трех группировок в нашем блоке – мексиканка Бэбо. Она живет на втором этаже, мы с ней практически не пересекаемся. Но я слышу урывки разговоров, которые мне совсем не нравятся. По углам шепчутся, что она меня выбрала, что «та русская очень нравится Бэбо». Один раз я даже услышала, что она хочет устроить свадьбу со мной в одной из душевых. В душе номер «13». Понятия не имею, что это значит. Но знаю точно, что это мне не нравится. Конечно, до явного харассмента не дойдет, тут с этим строго, всё по согласию, а за подобные проявления насилия, даже малейшие, можно получить надбавку срока в 18 месяцев. Что отбивает желание у многих охотниц. Но в любом случае приятного даже в слухах мало. Этой тюрьмой во многом заправляют латиноамериканские заключенные, коих здесь большинство. Некоторые даже заявляют, что «тюрьму открыли они». Имеется в виду, что тюрьма была открыта буквально лет пятнадцать назад – и большинство «старичков» здесь сидят уже с основания. Они чувствуют себя здесь как дома. К тому же ни в грош не ставят охранников, которые появились здесь позже них. А сами новые охранники к ним прислушиваются. Более того, с ними советуются, кого можно к кому подселить в камеру. Все как один из подобных старожилов очень спокойные и уверенные в себе. Хладнокровные. И явно не являются тут случайными пассажирами, как я. Попали они сюда по вполне серьезным причинам. Бэбо как раз является представительницей местного «дворянского» тюремного рода. Она известна своей жестокостью. Когда я попала в блок, она как раз отбывала наказание в «ботинке» за то, что методично избила свою девушку. Как ни удивительно, она известна не только жестокостью, но и выдающимся художественным талантом. Жестокая художница со странным взглядом. Прямо холодок берет.
Из хорошего – мы «разъехались» с Марсией. Это явно к лучшему. Потому что мы всё ближе двигались к грани, когда скандалы становятся ежедневными и бурными. В жизни я видела такое и ранее, когда люди без причины испытывают друг к другу негатив. Не всегда даже это можно объяснить рационально. Порой это происходит на каком-то бессознательном или тактильном уровне. Но в наших с Марсией претензиях друг к другу все было предельно аргументированно. В жизни ты можешь просто избегать или игнорировать человека. В тюремной жизни, особенно когда вы находитесь бок о бок 23 часа в сутки, это, мягко говоря, нелегко. Другое дело – к кому меня подселили.
Меня подселили к «старой знакомой» Рэдс, которая так бурно меня обматерила, защищая своего любимого офицера. Впрочем, я узнала от нее подоплеку всей истории и поняла, почему она была тогда столь эмоциональна. Ее настиг ковид, и настиг неумолимо. У нее была достаточно тяжелая форма, ее натурально штормило и разрывало на части изнутри. Она хотела встать с кровати, но упала из-за нехватки сил. Лежала и буквально помирала на бетонном полу. И эта надзирательница зашла к ней в камеру (что опять же запрещено), застелила ее кровать и переложила Рэдс на нее. Рэдс оценила подобный широкий жест. И возвела этого офицера в ранг любимиц. Понять-то я поняла, только все равно не считаю, что была неправа. В конце концов, Марсия меня практически подставила, не предупредив, что кнопка существует только для самых экстренных случаев.
Ее настоящее имя – Кимберли, она чуть старше меня. Приветствовала она меня крайне неоднозначной фразой:
– Тебе будет нормально со мной жить. Потому что жить со мной – это как жить с мужчиной.
«Ну шикарно», – подумала я. Вспомнила свою жизнь с мужчиной. Не самая веселая перспектива. И ассоциация так себе. Но на самом деле все оказалось лучше, чем я ожидала. Во-первых, Рэдс за десять лет отсидки в этой тюрьме закупилась множеством
