полностью. Те остатки решимости которые в нем были, испарились и было видно, что он уже не заговорит. Тогда заговорю я:
-Это ты ничего не делаешь, Пайк, - в душах сказал я. – Ноэль ухаживает за моими девочками, защищает мой сон и отлично смеется с моих шуток. Девочки убираются, стирают мне одежду, ходят за покупками и даже начали у меня учиться грамоте. Я за эти четыре дня сделал больше, чем мог бы сделать кто либо на моем месте, имея на хвосте инквизицию. Вот по-твоему, что я делал?
-Ну… э-э-э… Ты ходил. Разговоры разговаривал. С торговцами, с нищими. Пил с некоторыми. У меня так батя после смены отдыхал…
-И так подумают многие, кто за мной следил. А ведь я много узнал про город. Наладил отношения с соглядатаями с торговых лотков, прощупал адептов местной гильдии нищих, и помимо всего прочего, вышел через них на посты мошенников и менял, работающих в черных кругах. Если повезет, и меня там не вскроют, можно будет говорить о том, что я стану её частью, а следовательно, частью системы. Останется только со временем становиться деталькой побольше и подмять эти лавочки под себя. Теневая власть Кеймора – основная её часть. Великий Род государство без правителя… если опустить, что эту самую власть пытается подмять совет Зрячих. Дневной Кеймор не имеет стойкой централизованной власти, но ночной сфокусировался на одном человеке. Капкан его звать. Три тысячи награда за его голову. Золотом. Чтобы ты понимал масштаб трагедии, этот мужичек настолько популярен, что три из четырех Домов распускают слухи, что он миф и давно чалится в одной из замковых темниц. Но награду, тем не менее, не отзывают.
В этой комнате можно было спокойно, но не громко. Две комнаты рядом с нами пустовали, а сверху был чердак, куда я периодически заглядывал, чтобы проверить, не притоптал ли там кто-нибудь пыль.
-Вот оно как…
Этот увалень ничего не понял. Для кого только распинался.
-Пайк.
-Да?
-Я рассказал, что делал эти четыре дня. А что делал ты?
Тишина в ответ.
-То-то и оно. Ни-че-го. Зиро. И дело не только в каких-то деловых вопросах. Понимаешь о чем я?
Все на что его хватило, это покачать головой из стороны в сторону. Пряжка его ремня ерзала и скользила между его лихорадочных пальцев.
-Знаешь, по-настоящему на тебя я никогда не злился. В общем-то, мне абсолютно насрать на твои страдания и попытки искупления. Пока все что ты делал, это ел и пил за чужой счет. Но где-то внутри тебя, прямо там, - я привстал и наклонился, чтобы постучать по нагрудной пластине Пайка. Глухое «тук-тук». – я увидел человека, который сможет что-то дать этому миру. И мне бы хотелось помочь, дать толчок в нужном русле, чтобы ты преобразился и из гусеницы стал бабочкой. Но для этого мне надо, чтобы у тебя хоть что-то щелкнуло в голове и… и желательно, чтобы от этого щелчка там не расходилось эхо.
Мне было его даже почти жалко. Сейчас она напоминал ребенка, которого привели на ковер к директору, каждое слово которого приближает малыша к слезам. На своей территории он был намного увереннее в себе, да и словоохотливей.
-Мне хотелось вывести тебя, - признался я и снова пригубил из кружки. – Все эти заигрывания с Ноэлью, шутки, разговоры, приобнимания. Все! Мне хотелось, чтобы ты мне дал бой. Чтобы заступился, за то, что тебе дорого, а не просто отдавал свою любимую на растерзания такого как я.
-Счастье… оно, это самое. Само должно оставаться. Не нужно за него бороться. Иначе… это ужо и не счастье, - говорил он сбивчиво.
-Счастье надо выгрызать, Пайк. Клыками и когтями. Вырывать из лап рока, и защищать ценой собственного комфорта. Считаешь, что счастье в спокойствии? Думаешь, что если на счастье надо сражаться, оно уже не такое уж и счастливое? Ты не пробовал. Стоит тебе один раз прочувствовать победу на языке, как поймёшь, что сильно ошибался. Победа и похвала от любимой женщины. Победа и похвала от друга. Победа, и даже враг оценит твое упорство… в твоем случае я. А потом, это упорство оценишь и ты сам. Поймёшь, своими крошечными мозгами, что приложил руку к чему-то большему, чем свой хер, а значит, уже носишь ответственность.
Тишина. Движения Пайка стали менее судорожными, но теперь он теребил не пряжку, а край покрывала с моей кровати.
-Со временем к этому привыкаешь, - продолжал я. – И к победам, и к поражениям. Не трепишь нервы из-за плана, который не сработал, или из-за ошибки, которую совершил. Ты начнешь приспосабливаться, чтобы не сойти с ума, но твое хваленое «счастье» будет перед твоими ногами. Конкретно то, чего ты хотел и добивался. А не то, что себе внушил, чтобы оправдать слабость.
Вряд ли он понимал меня полностью. В сути я культивировал одну и ту же мысль, разжевывая то, что он должен был понять ещё на пути к Кеймору. Плохой из меня учитель. Но я исправлюсь.
-Когда ты с Ниссой… Ноэлью, это самое. Вместе. Я не могу. Ничего. Кажется, что ей с тобой так хорошо… что. Ну, это самое. Со мной хуже. А я хочу, чтобы ей было хорошо…
-Так соберись, и дай ей это ХоРошО, - снова передразнил его и поднялся с кровати. Остановился, положив руку на плечо. – Если хочешь стать худшей версией себя, о которую никто не посмеет вытирать ноги и который способен получать то, что хочет, приходи сюда, в эту комнату. Вечером. Хочешь остаться безликой овечкой, не подходи ко мне больше. Или, если захочешь, я просто организую твое путешествие обратно в Норвиль. Я все сказал.
Я уже собрался уходить, как меня окликнули.
-Подожди…
-Чего ещё?
-Я чего приходил… - прокашлявшись, Пайк поднялся со своего стула. – Про Ниссу… Ноэль, я случайно это. Мне помощь нужна. Твоя. Хочу это, матушке письмо отправить. А ты вроде грамотный. Марки на бумагу у меня есть…
-Ты тоже читать умеешь. И бланки в тюряге заполнял. Так почему сам не напишешь?
-Слова путаются, когда пишу. Не поспеваю рукой записывать. Матушка всегда говорила, что у меня на бумаге белиберда получается…
-Вот оно что. Знаешь, а приходи со своим вариантом письма вечером. Я проверю. А
