он.
— Я серьëзно!
— Я тоже. Взгляни.
Лебеда наконец поворачивается ко мне, и на его лицо падает яркий белый свет люминесцентной лампы под потолком.
Я каменею от легкого испуга, и только это спасает меня от какой-то заметной внешней реакции. Дыхание перехватывает, не давая выдавить ни звука…
Химический ожог выглядит намного хуже, чем мне показалось там, в душе. И он больше, чем я запомнила. Поврежденная кожа в зоне поражения не только покрылась жуткими пятнами, но еще и стала бугристой, как оплавленный воск.
— Теперь я похож на Батянина, — медленно продолжает Лебеда, внимательно наблюдая за мной.
— На Батянина? — непонимающе-машинально повторяю я.
— Это главный акционер нашей корпорации, ты его видела в «Горной сказке». Только его шрам, пожалуй, симпатичнее.
— Почему? — я рада, что он зачем-то начал сравнивать себя с одним из боссов «Сэвэн». Это дает мне время восстановить внутреннее равновесие.
— Потому что свой шрам он получил при взрыве. Его задело осколками, и повреждение у него хоть и глубокое, но ровное. Выглядит как давно зажившая рана. А в моем случае кожу разъело, и ожог похож на язву. Не говоря уже о том, что он свежий. И смотрится преотвратно.
— Твоя мама говорила, что его можно убрать у пластического хирурга…
— Можно, — криво усмехается Лебеда, не прекращая пристально изучать выражение моего лица. — Только при такой глубине поражения потребуется пересадка кожи. Но я… ну, скажем так… не жалую пластику, если она не оправдана жизненно критической необходимостью. А ее у меня нет. Спасение смазливой внешности не в числе моих приоритетов. А как насчет твоих приоритетов, Диана?
Я даже рот открыть не успеваю, чтобы ответить, потому что в палату входит всë та же недовольная дежурная медсестра. Широкими сердитыми шагами она подходит к Лебеде и впихивает в его руку… смартфон с включенным экраном.
— Держите, Тимур Аркадьевич! — говорит она подчеркнуто сварливым тоном. — Эта дама дозвонилась до рабочего телефона нашего главврача, и он велел вручить его вам лично в руки. Я человек подневольный… что начальство скажет, то и делаю, причем даже без доплаты, так что…
Лебеда молча сгребает смартфон из ее ладони, и я замечаю на экране лицо взлохмаченной Инессы в окошке видеосвязи. За спиной у нее маячат люди в полицейской форме. Сощуренные глаза рыжевласки сразу же жадно впиваются в безобразный ожог на лице бывшего босса.
— Я не хотела этого, Тимур!
— Мне плевать, что ты хотела или не хотела, — цедит Лебеда. — О своих нехотелках будешь в суде отчитываться.
Он делает движение, чтобы прервать связь, и тогда Инесса торопливо спрашивает:
— А тебя не интересуют сведения о том, кто копает под Батянина?
После секундной паузы Лебеда отвечает:
— Ну, допустим, интересует. Откуда сведения?
— О, у меня есть куча интересного компромата на многих людей… Но сначала я хочу сделку с тобой! Ты заминаешь это дело под несчастный случай, а я передаю тебе всë, что знаю. Только пусть твоя девка… — ненавидящий взгляд зеленых глаз скользит с экрана в мою сторону, — …тоже помалкивает. И мне нужны гарантии, что…
— Нет, — жестко обрывает ее Лебеда.
— Что?..
На красивом личике рыжевласки проступает глубокая растерянность. Видимо, она была уверена, что ее информация окажется для него очень важной, и не допускала даже мысли о том, что получит отказ.
— Ты хотела навредить Диане и ответишь за это свободой, — тяжело роняет Лебеда.
— Вот, значит, как… — тон Инессы неуловимо меняется, становясь похожим на шипение крысы, загнанной в угол. — Значит, эта девка для тебя важнее, чем бизнес?!
— Гарантии на поблажки тебе никто не даст, — игнорирует блондин ее вопрос, — но ты можешь добровольно сообщить мне всë, что знаешь, и я подумаю, как обеспечить тебе за решеткой условия покомфортней. Максимально приближенные к тем, которые тебе привычны.
От озвученной перспективы Инессу заметно коробит. Ухоженное личико покрывается некрасивыми красными пятнами, которые на фоне огненных волос делают его отталкивающим.
— Знаешь что… на самом деле я рада, что ты теперь не такой эффектный, как раньше! Спустишься наконец с небес на землю и поймешь, как чувствуют себя обычные мужики, которые рожей не вышли! Узнаешь, каково это, когда бабы от тебя шарахаются! И твоя Дина-Дианочка первая на очереди, кто сбежит, сверкая пятками!
От ее слов у меня внутри всë неожиданно вскипает. И слова вырываются раньше, чем я успеваю себя остановить:
— Эй, не надо говорить за других, психопатка больная!
Перекошенное лицо Инессы на экране поворачивается немного, чтобы разглядеть меня за плечом Лебеды. Алый рот расползается в желчной усмешке, а затем извергает ядовитое:
— Себе хоть не ври, нищебродка очкастая! Пока наш Тимур Аркадьевич был красавчиком при деньгах, женщины терпели его мерзкий характер, пачками на него вешались и постоянно преследовали. А теперь что? Ну, баблишко у него имеется, да, и некоторым есть ради чего задавить свою гордость на какое-то время и позволить обращаться с собой, как с тряпкой. Но недолго! На срок карьерной ступеньки, чтобы взобраться повыше и забыть. С ним же рядом неловко будет на тусовках! Ни подружкам похвастаться фоточками в соцсетях, ни расслабиться-почилить рядом. Девушки — существа нежные и тонкие! Так что… текучка женских «кадров» у него в постели сейчас начнется такая, что даже тупой поймет, в чем дело…
— Ты закончила? — холодно перебивает ее Лебеда, никак не комментируя ее злобный выпад. — Если передумаешь насчет добровольной откровенности, свяжись с моим адвокатом. До встречи в суде.
Рыжевласка напоследок издает квакающий звук очередного яростного восклицания, но связь обрывается.
Повисшую тишину нарушает замечание медсестры:
— Телефончик верните, Тимур Аркадьевич, — она деловито хватает протянутую обратно трубку и перед уходом, поравнявшись со мной, иронически цокает языком: — Интересная у вас жизнь, девушка. Насыщенная!
В палате раздается щелчок дверного замка, и мы снова остаемся одни. Злые слова рыжевласки до сих пор звенят в ушах и отравляют настроение. Я кусаю губы, прикидывая, уместно ли будет сказать сейчас, что лично меня Лебеда с ожогом нисколько не отталкивает, а даже наоборот, учитывая его героический поступок, привлекает вдвойне…
— Инес права, — вдруг заявляет он.
— В чем?
— В том, что со мной рядом многим будет некомфортно. Но я всë равно не собираюсь из-за этого бежать к пластическому хирургу.
Слова Лебеды пронизаны категоричностью и откровенным отвращением. Слишком сильные эмоции, которые не возникают просто так. Возможно, тут кроется что-то еще.
— В таком случае, какая разница, что подумают другие и будет ли им рядом комфортно? — осторожно говорю я.
— Одна разница все-таки есть. Меня интересует, как рядом со мной себя чувствуешь ты.
— Нормально я себя чувствую.
— Спасибо, добрая
