Книга Лжец, лжец - Т. Л. Мартин

Смятение, должно быть, написано на моем лице. Брови Истона приподнялись, и он медленно встал. Я задышала немного тяжелее.

— Что тебе нравится? — хрипло спросил он, подходя все ближе.

— Я… — я покачала головой, и мои руки опустились по бокам. — Я не знаю, — призналась я, чувствуя, как краснота поползла вверх по моей шее.

Он подошел к моей кровати и изучал меня с нежностью, от которой на моих щеках появился румянец. Я не знала, почему так нервничала. Когда он опустился на колени рядом со мной, я старалась не дрожать.

Он наклонился ближе, его лицо оказалось над нижней частью моего живота. Затем его губы приоткрылись, и он выдохнул. Горячее дыхание овевало мою обнаженную кожу, чуть ниже пупка, и жар разлился по мне. Мои пальцы сжали одеяло. Он даже не прикасался ко мне, но контакт такой реальный, такой чувственный, он ощущался как грубые ладони и греховные обещания.

Он внимательно наблюдал за выражением моего лица.

— Прикоснись к себе, Ева, — затем он снова подул на меня, так мягко, что дрожь пробежала по моему позвоночнику.

Сглотнув, я запустила пальцы под трусики. Он наклонил голову, и на этот раз, когда он подул, теплое дуновение воздуха опустилось между моих бедер. Я ахнула, загибая пальцы.

Мое тело опустилось на матрас, когда напряжение покинуло меня, внутри покалывало и пульсировало с каждым резким выдохом. Наконец, я погрузила пальцы внутрь.

— Ты знаешь, как долго я мечтал о тебе? — его учащенное дыхание совпало с моим собственным.

Мой взгляд из-под тяжелых век встретился с его взглядом. Истон фантазировал обо мне?

— Эти маленькие наряды, которые ты носишь. Дразнящие, чертовски сексуальные взгляды, которые ты бросаешь на меня. Каждое упрямое, дерзкое слово из этого надутого рта.

Одна рука приподнялась, словно для того, чтобы прикоснуться ко мне, но он остановился менее чем в дюйме от моего бедра. Никогда не соприкасаясь с моей кожей, он проложил невидимый след по моему телу, и от тепла, исходящего от его ладони, у меня по бедрам побежали мурашки. Его горло поднималось и опускалось, выражение лица исказилось мукой, и он смотрел на меня так, словно я драгоценна. Слишком драгоценна, чтобы обладать.

— Это гребаная пытка, Ева. Годы наблюдения, ожидания, желания.

Я не могла дышать.

— Но ты никогда ничего не говорил. Ты даже никогда не разговаривал со мной.

— Продолжай прикасаться к себе, — мягко проинструктировал он.

Я настолько ошеломлена его словами, что не заметила, как остановилась. Я снова просунула пальцы под трусики, но замерла, когда Истон сдвинулся. Слегка наклонившись над кроватью, он приподнял узкую полоску ткани между моими бедрами, его пальцы дрожали, и он выглядел так, словно испытывал физическую боль, поскольку тщательно избегал прикасаться ко мне.

Затем он резко выдохнул над самой чувствительной частью меня. У меня вырвался вздох, и мои раздвинутые ноги еще шире раздвинулись для него. Его лицо оказалось совсем близко между моих ног, так близко, что темные пряди его волос щекотали внутреннюю сторону моих бедер. Каждый раз, когда он шевелился и вдыхал, мои легкие сжимались, по мне пробегала глубокая дрожь.

Он закатал накрахмаленный белый рукав, наблюдая, как я просунула два пальца внутрь и начала ласкать себя.

— Я помню ту ночь, когда впервые увидел тебя, — сказал он.

Еще один выдох, еще один вздох. Его глаза закрылись, и его губы коснулись чувствительной кожи у линии моих трусиков так нежно, что я, возможно, это вообразила.

— И каждую ночь ты возвращалась. Ты была неуязвима. Самая потрясающая вещь, которую я когда-либо видела.

Мои пальцы задвигались немного быстрее, подстраиваясь под быстрый, прерывистый ритм моей поднимающейся и опускающейся груди, но в то же время эмоции переполняли мои глаза, пока они не начинают гореть.

Потрясающая.

Неуязвимая.

Два слова, которые, как я думала, никогда не ассоциировались бы со мной, и все же он произнес их с такой убежденностью, что я почти… Я почти поверила ему.

— Ты прикоснешься ко мне? — я прошептала, умоляя. — Пожалуйста, прикоснись ко мне, Истон.

Его глаза встретились с моими, и они яростно горели от всего, что я услышала в его голосе. Тоска, мучение, любовь. Если бы кто-то сказал мне, что человек мог обожать тебя одним взглядом, я бы никогда не поверила. Но теперь я в это поверила.

Его палец провел по краю моих трусиков, и у меня перехватило дыхание. Он зацепил большим пальцем ткань. Я приподняла бедра, позволяя ему стянуть материал, и он потянул его вниз, вниз, вниз. Затем он вернулся ко мне. Мое сердце замерло от дикой, неприрученной искорки в его глазах. Я ненавидела себя за то, что напрягалась, но как раз в тот момент, когда я думала, что он собирался наброситься, взять все, что захотел, он нежно положил свою руку поверх моей и направил ее обратно между моих бедер. Дыхание, о котором я и не подозревала, что сдерживала его, вырвалось из меня.

— Ты мне доверяешь?

Я кивнула без колебаний. Я никогда никому не доверяла так, как Истону.

Его губы приподнялись, а затем он направил мои пальцы, наши пальцы туда, где они мне нужны. Мы вместе двигались по моему клитору круговыми движениями, и потоки тепла и покалывания извергались из моей сердцевины. Его взгляд потемнел, когда он наблюдал, как мои бедра двигались для большего трения. Сквозь полуприкрытые глаза я загипнотизирована тем, как сдержанно подергивались вены на его предплечье. Видеть в нем необузданную силу, но чувствовать его нежные, контролируемые прикосновения — это сочетание делало меня более горячей, влажной и отчаянно желающей большего.

Я и не знала, что у парней мог быть такой самоконтроль, особенно когда от них исходило столько тоски и потребности.

Когда восхитительный спазм заставил меня содрогнуться, я знала, что была близка. Я высвободила свою руку и положила ее поверх его. Я ахнула от того, как обожгло прикосновение его ладони. Мои глаза закатились к потолку, прежде чем закрылись.

— Ева… — его голос звучал почти умоляюще.

Он начал отстраняться, но я схватила его за запястье, убеждая остаться.

Я прижалась к нему, и из его груди вырвался стон.

Впервые за много лет я чувствовала нечто большее, чем онемение, когда на мне лежала чья-то рука. Я чувствовала, что моя голова освободилась от удерживающей меня воды. Я чувствовала, и этого самого по себе достаточно, чтобы выдвинуть на первый план боль в уголках моих глаз. Наконец, я заставила себя открыть глаза и посмотрела на него. Секунду мы смотрели друг на друга, оба тяжело