подкупал депутатов, подкупал газеты. Несмотря на все официальные опровержения, было известно, что некоторые газеты регулярно получали «субсидии». Бывали факты настолько скандальные (особенно в период «долгого министерства Джолитти»), что многие друзья рвали с ним политические и личные отношения, а некоторые становились его активными врагами. Во время выборов, особенно на Юге, Джолитти прибегал к услугам так называемых mazzieri. Когда-то это означало «булавоносец», но применительно к Джованни Джолитти означало запугивание и шантаж. Его обвиняли также в том, что он использовал мафию. Гаэтано Сальвемини так ненавидел Джолитти, что назвал его министром della malavita, т, е. подонков общества, уголовных элементов.
После избирательной реформы 1912 г. стала очевидной необходимость договориться с католиками гораздо определеннее, нежели это было в 1904 г., когда им разрешили «поступать согласно своей совести»; До реформы голоса католиков не могли играть той чуть ли не решающей роли, на которую надеялась либеральная буржуазия, мгновенно позабывшая о своем «традиционном антиклерикализме», когда ее напугал размах забастовочного движения. Но после реформы необходимо было найти новую «политическую формулу», чтобы обеспечить нужный умеренный состав палаты. Джолитти хотел сотрудничества с католиками, которые располагали широкой сетью массовых организаций, но в то же время не хотел платить за это сотрудничество слишком высокую цену. Габриэле Де Роза пишет: «Если бы католики на выборах 1913 г. прибегли к своей старой практике абсентеизма, это означало бы крах не только Джолитти, но и самого либерального государства. Но такая перспектива не могла возникнуть, настолько она казалась абсурдной, не говоря уж о том, что Джолитти вряд ли пошел бы на установление всеобщего избирательного права, если бы не эволюция католического движения, которая шла в сторону конституционализма и подбадривала его». Со своей стороны папа Пий X должен был — логически — уступить и согласиться с созданием общенационального политического центра, который мог бы направлять и контролировать массы избирателей-католиков. Конечно, государство теперь относилось к церкви куда более терпимо, нежели при Депретисе или Криспи, но все же во взаимоотношениях были «деликатные моменты».
В свою очередь Филиппо Меда преследовал далеко идущие политические цели. В эти годы он мечтал о создании автономной католической партии, которая заменила бы либералов в управлении государством. Но, поскольку это наталкивалось на упорное сопротивление Ватикана, Меда вел себя как и подобает центристу, проявляя незаурядный такт и ум. Практически ему приходилось поддерживать всякие комбинации, не всегда вполне чистоплотные, но Меда не был чрезмерным моралистом. В июле 1909 г президентом Итальянского католического избирательного союза был назначен граф Винченцо Отторино Джентилони, адвокат, человек очень энергичный и прекрасный организатор. Он принадлежал к умеренным католикам. «Это течение требовало от организованных католиков вести борьбу, чтобы приостановить продвижение социалистов, радикалов и вообще всех мирян, принадлежащих к Крайней Левой и к Либеральной Левой. Но в то же время, поскольку папский запрет на создание католической партии оставался в силе, предвыборная деятельность католиков, по существу, сводилась к тому, чтобы поддерживать Джолитти и, насколько возможно, обусловливать его политику в клерикально-умеренном смысле»{132}. Собственно, это наметилось уже во время выборов 1904 и 1909 гг., но в 1913 г. все приобрело иные масштабы, и католики не хотели упустить «возможность самоутверждения».
Мы уже говорили, что в Бергамо создалась группа католических деятелей, которые начиная с 1904 г. вырабатывали и старались осуществлять определенную линию на выборах. Они понимали, что после избирательной реформы надо найти какие-то новые формы сотрудничества с Джолитти и разрабатывали свои планы в обстановке полной секретности. Но в августе 1912 г. туринская «Гадзетта дель пополо» опубликовала интервью с каким-то деятелем из Бергамо, не пожелавшим сообщить свое имя. Из интервью следовало, что готовятся какие-то сомнительные комбинации. Де Роза приводит много документов. связанных с этой историей. Очень интересны письма, которые один из руководителей бергамасских католиков, Джованни Мария Лонджинетти, умный и осторожный человек, работавший над подготовкой неофициального пакта, посылал Филиппо Меде, который видимо, тоже активно участвовал в выработке условий. Сразу после появления злосчастного интервью Лонджинетти послал вырезку из газеты графу Джентилони, заклиная его «делать и молчать». Поскольку интервью вызвало отклики, Лонджинетти посылает Джентилони еще одну вырезку, повторяя свои предостережения Наконец (Лонджинетти сообщает об этом Меде) граф как будто внял его мольбам, прислав записку: «Договорились. Наш пароль — сопеть. Живи спокойно»{133}.
Смысл операции заключался в том, что каждый кандидат в депутаты, согласившийся принять поддержку католиков, обязан либо в частном порядке дать заверения, либо внести в свою предвыборную декларацию семь пунктов, которых требовали условия пакта. Ничего особенного в этих пунктах не было: точное соблюдение конституционных норм, свобода религиозного воспитания детей, недопустимость разводов, довольно расплывчатые обещания способствовать социальному прогрессу и т. д. Важен был сам факт договоренности. Де Роза очень саркастичен. Было совершенно невозможно, пишет он, чтобы все, начиная с самого Джентилони, согласились «молчать и сопеть», в то время как был громадный соблазн рассказывать направо и налево, что такой-то кандидат, будь он либерал или консерватор… и т. д. Через две недели после опубликования интервью, сам Джентилони в том же Бергамо заявил публично, что многие депутаты, избранные в 1909 г. «благодаря поддержке католиков, разочаровали избирателей своим поведением в парламенте». Теперь, однако, ничего подобного не будет, так как католики потребуют предварительных гарантий. Джентилони популярно объяснил, какой силой являются католики, обладающие столь мощной организацией. Добавим, что и другие католические деятели вели себя крайне вызывающе. «Семь пунктов» были изложены в циркуляре, который Джентилони разослал всем периферийным организациям Католического избирательного союза с пометкой «конфиденциально». Однако, поскольку он сам принял позу спасителя отечества, не приходится удивляться тому, что началась серия скандалов. Во время предвыборной кампании социалистическая печать и многие либеральные газеты резко критиковали соглашения между кандидатами, угодными правительству, и католиками. 25 октября Альбертини писал в «Коррьере делла сера»: «Правительство пользуется Ватиканом, чтобы спасать своих кандидатов и чтобы давать волю своей ненависти. Ватикан не проявляет особой разборчивости в отношении прошлого этих министерских кандидатов»{134}.
На выборах 1913 г. примерно треть депутатов обновилась. Социалисты (включая независимых) получили 79 мест против 41. Радикалы получили 73 места, две соперничающие группы республиканцев — 17. Эстрема в целом имела в новом парламенте 169 мест. Остальные 804 депутата были либералами различного толка, но в большинстве поддерживали Джолитти. 6 ноября «Оссерваторе романо» признал, что «228 кандидатов получили голоса, поданные католиками». И добавил: «Очень возможно, что без этой поддержки бунтовщические партии получили бы гораздо больше мест».
Однако самый крупный скандал разыгрался не из-за заметки в «Оссерваторе романо», а из-за интервью с Джентилони, помещенного 8 ноября в римской газете «Джорпале д’Италия». Граф повторил
