этот легко потерять, — папа посмотрел на Терна.
— Твой отец прав, Лидия, — высказался дедуля. — Богиня устраивает адские проверки силы чувств. Иногда испытания смертельны. Я тоже советую тебе подождать.
Я слышала историю деды Терна и бабушки Беатрис. Бабулю когда-то полюбили сразу два эльфа, и у обоих была любовь-судьба. Первому принцесса Беатрис ответила взаимностью, но вскоре их разлучили, и спустя двадцать лет, уже после гибели её возлюбленного, бабушку спас принц Тернариэль. Далеко не сразу бабуля полюбила дедулю, но сейчас у них всё хорошо. Зато эта история печально кончилась для первого бабушкиного возлюбленного.
Папа прав: импульсивность может оставить меня с разбитым корытом. Но и стать не собой я не могу, мне хочется, чтобы Эдриан полюбил именно меня.
Что ж, для начала устраним Дию, с которой он изменил мне. И горько, и смешно: изменил мне со мной же. Затем выжду время, хоть это и будет непросто. Эдриану надо остыть, осознать, что Дии больше нет в его жизни, и тогда я буду тут как тут.
— Лидия, я надеюсь, ты не планируешь привязать его к себе ребёнком? — озвучил папа самый глупый вопрос на свете.
— Нет, папа. В ближайшем будущем дети мне не нужны, — ответила ему, с трудом вынырнув из размышлений.
— Насколько ближайшем?
— Лет двадцать точно. Карьера непревзойдённого зельевара — вот моё детище.
— Двадцать лет?!
Я уже не слушала.
Папа, увидев, что я ушла в себя, перестал меня допекать и повёл за руку к выходу.
— Стойте! — окликнул деда с пиджаком в руке. — Лидия, передай это своему ректору, он забыл на спинке стула, — и протянул мне чёрную форменную вещь.
Пришлось кивнуть, хотя получить новую порцию негатива от любимого мужчины мне хотелось меньше всего. Завтра я обязательно оклемаюсь, буду бодра и весела, но сейчас… Прореветься бы, да некогда. Доклад Фенеку к завтрашнему дню ещё готовить, тезисы эти, будь они неладны.
Как только я оказалась в академии, ноги сами понесли меня в кабинет господина Дарса. И плевать, что меня в плечо толкнула Шиара, явно заметившая, чей пиджак я несу. Плевать, что кто-то обозвал меня подстилкой ректора.
Я шла, как на казнь.
На стук в дверь никто не ответил, хотя секретарь ректора сообщила, что тот на месте.
Приоткрыла дверь, заглянула…
— Я же просил убраться с глаз моих! — злобно крикнули мне.
— Простите, вы забыли в допросной пиджак, — я вошла и повесила вещь на вешалку у входа.
— Будьте добры как можно реже попадаться мне. Для вашего же блага.
У меня не вышло даже промычать в ответ. В горле встал ком и всё рос, рос, рос…
В коридоре, стоило отойти на несколько метров, меня накрыла истерика, тихая, ведь она не напоказ, и мне не хотелось бы, чтобы кто-то застал меня в таком состоянии.
«Розочка? Ты можешь прийти? — мысленно позвала я, и спустя пару секунд паучиха постучала мне невидимой лапкой по плечу. — Доставь меня в комнату?»
Ещё несколько мгновений — и рыдай сколько хочешь, подушка всё стерпит.
Из нашего с Кэт обиталища я вышла прежней Лией, сделала в библиотеке доклад для Фенека, отработала свою повинность в зале для поединков и уснула сном мертвеца, не забыв на этот раз артефакт.
* * *
Эдриан Дарс
Отчаяние и муки совести не давали сосредоточиться на работе. Первым его наградила Диа, красноречиво показав, что их секс ночью был для неё лишь мимолётной забавой, и она не хочет иметь с ним ничего общего. Неужели он был так плох ночью? Или переусердствовал? А может, у неё дурные ассоциации, связанные с камерой смерти? Почему? Почему Диа не желает его больше знать?
Совесть изъедала его по поводу Лии, ведь он незаслуженно выплеснул на девчонку свой негатив. Благодаря её фамильярам Эдриан и Диа не замёрзли во льдах. Они живы! Но вместо благодарности адептка удостоилась грубости. Влюблённая в него адептка. Надо бы попросить прощения.
Когда Лия вышла из его кабинета, Эдриан включил экран следилки в коридоре и увидел, как девушка прислонилась к стене и закрыла рукой нижнюю часть лица. Сначала Эдриану показалось, что эта оторва смеётся, но вскоре понял: её плечи сотрясаются от рыданий, настоящих, не наигранных.
Следилка тут же была выключена.
Извиниться. Надо извиниться перед Лией.
* * *
Лидия
Лёд моей безысходности тронулся на следующий день: Эдриан извинился. Сухо, пятью словами, но всё же «Простите, я был не прав» лучше, чем ничего.
А я собрала волю в кулак и завела под шумок тему, над которой думала всю ночь:
— Господин Дарс, у меня к вам жизненно важный разговор, и желательно вести его там, где никто не подслушает.
— У меня нет времени вести личные беседы.
— Эта беседа личная только для вас, — я набрала побольше воздуха в грудь и выдала: — потому что отныне я ваш зельевар.
Он даже отшатнулся на полшага.
— При всём уважении, у вас не тот уровень квалификации, — мою новость восприняли скептически.
— О, об этом не волнуйтесь. Можете поинтересоваться у профессора де Грасс и профессора Фенека, они в этом вопросе более компетентны.
— Идём, — кивнул ректор и увёл меня к себе в кабинет.
В его рабочем обиталище царил хаос: кипы бумаг занимали почти весь стол, покоились на комоде, взгромоздились на стуле, что мне даже некуда было сесть.
Я не стала комментировать беспорядок. Зачем раздражать человека ещё сильнее? Он явно не рад обстановке.
— Слушаю вас. Говорите, адептка.
— Со вчерашнего дня вы больше не работаете с Дией. Она уехала и никому не сообщила, куда. У меня есть рецепт зелья, которое вы принимаете. Завтра вы получите пробную порцию и сравните, соответствует ли мой продукт оригинальному. Первая бутылка бесплатно, далее двести монет, как и раньше.
— Вижу, вы хорошо осведомлены, адептка, — прозвучало как-то издевательски.
— Более чем, — кивнула я. — Будьте уверены: я превзойду ваши ожидания. Над разработкой вакцины против тьмы также продолжу работу я.
— И об этом знаете?
— Диа желает вам добра.
— Мне нужно поговорить с ней лично.
— А вот тут я вам не помогу. Боюсь, даже у меня не получится связаться с ней, — нет, ну, правда, Диа в прямом смысле канула в небытие.
— Зачем вам это, адептка?
— Зельеварение — это моё призвание. В скором времени я стану лучшим зельеваром этого мира и рекомендую доверять мне.
— Амбициозно.
— Не вижу смысла скрывать свой талант. Отныне можете обращаться ко мне с любым заказом. Для меня не существует невыполнимого.
Ректор на меня даже не смотрел. И лишь когда я попрощалась с ним и открыла
