Натали Лавру
Лидия. Головная боль академии. Книга 2
Глава 1. Разборки
Лидия
В голове набатом била больная, почти убийственная мысль: «Мы не сможем быть вместе! Мы не сможем быть вместе!»
Утром мне придётся обо всём рассказать Лессару. Каким будет его шок, когда он узнает, что его отец жив и здоров, а вся отеческая любовь досталась мне? Да, мы конкуренты не только в зельевом бизнесе, но и в плане родительской любви. Я побеждаю с большим отрывом, и мне впервые горько это признавать.
Мой папа всегда любил только мою маму, но в юности их насильно разлучили. Мама провела пять лет в обители, а папа в это время скитался, где только мог. И результатом стал Лессар. Затем папу снова понесло к маме, и он бросил жену с сыном. Жену ли? Но это отдельный вопрос.
Меня больше волнует, как можно было обречь на нищенское существование людей, которые зависели от тебя, и тупо свалить?
И по датам всё сходится. Лессару было меньше года, когда он остался без отца.
Чёрт… Мой мир рухнул. Я всегда знала папу как человека вдумчивого, благородного и сострадательного, а оказалось… М-да.
Кажется, наша семья доживает последние дни. Мама, как бы ни любила папу, не простит ему. А я… А мне так больно, что я всё не могу перестать плакать.
Поговорить с папой нужно было срочно, поэтому я отправила ему магвестник с пометкой, чтобы он открыл портал для меня, так как у нас дело жизни и смерти!
Пофиг, что ночь. Пофиг, что я, возможно, обламываю ему жаркое рандеву.
Я не готова изводить себя неведением до утра! Я должна узнать, почему мой родитель так поступил! Причины, заставившие его подло бросить женщину с ребёнком. Женщину, которая любит его до сих пор!
На удивление, портал в нашей с Кэт комнате открылся спустя минут десять после моего запроса, и я, сверкая покрасневшими от истерики глазами, решительно шагнула в него.
К войне готова! Даже если сейчас поломается моя, мамина и папина жизнь, это лучше, чем лживая картинка семейной идиллии. Я не стану врать! Не смогу.
Папа ждал меня в рабочем кабинете, уставший, но внимательно вглядывающийся в меня.
Я сразу перешла к делу:
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — требовательно спросила я у папули, который ещё только начал убирать писчие принадлежности после долгого рабочего дня.
Всегда удивлялась его аккуратности: на его светлом кремово-сером камзоле за весь рабочий день не появилось ни одной потёртости, ни единого чернильного пятнышка! Вот уж кто виртуозно владеет искусством аккуратности.
…и умением бросать любящих его людей без сожаления.
— Что за тон? — папа тут же попытался осадить меня.
— Как ты мог бросить своего ребёнка?
— Лия, ну что за блажь опять залезла тебе в голову? — на меня посмотрели, как на глупышку. — Ничего я тебя не бросал!
Он не понял, о ком я. Не понял, чёрт подери, или мастерски сделал вид!
— Я не про себя!
Тут папулечка переменился в лице, поднялся из-за стола и с крайне возмущённым лицом подошёл вплотную ко мне:
— У меня только один ребёнок. И это ты.
— Тогда как же получилось, что Лессар — мой брат? Он сказал, что его дед по отцу носил фамилию аль Азакорнесс. Удивительное совпадение, да, пап?
— Ничего удивительного. У моего отца, до того, как он встретил мою мать, могли быть другие женщины и дети от них.
— То есть ты хочешь сказать, что Лессар не твой сын?
— Конечно, нет. Мне было четырнадцать, когда я запечатлелся на твоей маме. Тебе ли не знать, что любовь-судьба делает невозможным выбор другого партнёра?
— Точно-точно нет?
— Точно! — прорычал он. — А теперь потрудись объяснить мне, кто такой Лессар, и почему ты в неподобающем для герцогини виде?
Видок у меня действительно ещё тот: не снятая куртка нараспашку и штаны, кофта, мокрая от снега, спутавшиеся волосы, свисающие сосульками. Общую картину дополнял густой запах талого снега и прения, исходящий от меня. Забег по снегам не прошёл даром.
— Мы с Лессаром начали встречаться три недели назад… — охрипшим голосом ответила я. — Я хотела чем-то перекрыть чувства к незнакомцу из моих снов, но и в самом деле влюбилась в Лессара. Он замечательный, мы очень похожи… — начала говорить сбивчиво. — Сначала я не придала значения нашему сходству, а сегодня он сказал, что у его отца была фамилия аль Азакорнесс.
Папа вздохнул.
— И ты всерьёз думала, что я смог бы бросить своего ребёнка, пусть даже от нелюбимой женщины?
— А что мне ещё было думать? Я чуть с ума не сошла, когда услышала эту проклятую фамилию!
— Лидия, запомни раз и навсегда: я никогда и ни при каких обстоятельствах не поступил бы подобным образом. Ты меня услышала?
— Угу, — уныло кивнула я.
— Что ж, с этим разобрались. Теперь дальше. Я не буду вытаскивать из тебя артефакт, скрывающий ауру, поэтому скажи мне максимально честно: насколько серьёзны твои чувства?
— Я влюбилась, — поникла головой.
Мне снова захотелось плакать: отчасти от облегчения, что моя семья останется целой, и зря я плохо думала о папе, а отчасти потому, что придётся сделать больно Лессару. Ведь:
— Если у вас заметное внешнее сходство, ты знаешь, что это значит: совпадающие доминантные гены, — озвучил папа.
Увы, знаю, да. Даже если родство не самое близкое, велик шанс появления нежизнеспособного потомства в перспективе. Ибо чем сильнее разнится генетический код, тем лучше.
Я не удержала слёзы, и они снова покатились по уставшим от соли щекам.
— Иди ко мне, — папа обнял меня, и я почувствовала себя шестилетней девочкой, ободравшей колено при падении с велосипеда. — Предлагаю провести экспертизу на вашу совместимость. Вдруг не всё так страшно?
— Я не знаю, как она проводится…
— И я не знаю. Но я слышал, что в эльфийской культуре этот ритуал используется по сей день перед вступлением пары в брак. Я поговорю с твоим дедушкой.
— Что мне сказать Лессару?
— Правду. Только возьми с него клятву хранить наши тайны.
— Ладно, сделаю, — пообещала ему.
— Вот и разобрались. Теперь иди спать, — папа улыбнулся и погладил меня по волосам.
— Не усну…
— Уснёшь. Хочешь, помогу?
— Не надо. У меня в сумке есть снотворное. Маме будем рассказывать?
— Обязательно расскажем, когда со всем разберёмся. Думаю, если она увидит тебя с заплаканным личиком, для неё это будет стресс, и она примется крушить
