- Сука, считаешь себя самой умной, а на деле просто никому не нужная марамойка, — в голосе Марка появились истеричные нотки.- Сама тащи свою старуху.
Я подошла к неподвижной Ба и попыталась ее поднять. С виду хрупкая и маленькая. Она оказалась каменно тяжелой. Поясницу прошила тонкая боль, когда я потянула ее на себя. Хлопнула входная дверь, но я даже не обратила на это внимания. Какая мне уже разница, кого принесло в это упырячье гнездо. Сейчас у меня было одно желание – поскорее унести отсюда ноги.
- Я помогу,- тихо сказала Вангелия, появляясь рядом.- Арнольд мне велел отвезти вас. Не доверяет сыночку своему. Марк, а ты бы приложил пузырь со льдом к носу, пока я буду делать за тебя такую простую работенку. Кому нужен хреновый артист, да еще со сломанным носом. Будешь играть алкашей и дед морозов? Чудесное амплуа.
- А тебе верит значит?- от горечи у меня защемило горло.
- Верит,- хмыкнула шарлатанка.- Я преданная собачка. Все барбосы преданы тому, у кого их сладкая косточка. Арни держит меня на коротком поводке. Но тебе это не интересно. А моя беда в том, что мне вдруг стало не наплевать. А сейчас заткнись, надо вас отсюда вывезти.
Вдвоем мы уложили Ба на заднее сиденье дорогой машины. Я хотела умоститься рядом, но...
- Садишься вперед,- приказала астрологиня, усаживаясь на водительское сиденье, — и без глупостей. Груша, я не шучу.
- Ой, тихо пискнула я, рассматривая что – то огромное, скрючившееся на полу, возле заднего сиденья,- это...
Вангелия приложила палец к губам, и показала глазами на маленький микрофон, скрытый автомобильным «козырьком». Значит не так уж и доверяют этой предательнице.
В руки мне лег клочок бумаги. Маленький, исписанный кривыми буквами. Я пробежала глазами по писульке и задохнулась. Ну конечно, никто не собирался нас отпускать. Приказ был совсем другим. Арнольд не отличается порядочностью, хотя о чем я говорю вообще. Да и зачем ему бомба замедленного действия, шляющаяся возле его прелести с тикающим часовым механизмом в башке? Значит и Герман скорее всего догадался обо всем, но позволил своему отцу избавиться от меня и Ба. Эх.
- Куда мы едем? – спросила, спустя полчаса бесцельной поездки.
- Приехали уже,- хмыкнула Вангелия, съезжая на грунтовую дорогу, ведущую в темные дебри придорожных посадок.
- Что ты задумала? – в моем голосе появился страх.
- Прости, Груша. Приказ у меня, не могу ослушаться.
Джип затормозил так резко, что меня кинуло вперед. В руках у Вангелии появился пистолет. Я сглотнула вязкую слюну.
- Выходи,- приказала она хлестко, наклонилась ко мне, дернула ручку дверцы и я кубарем вывалилась на мокрую траву. Выстрел прогремел в сумеречных дебрях, как раскат небесного грома. На меня посыпалась хвоя, с которой испуганно взмыла стайка черных крупных птиц. Я непритворно вскрикнула, только сейчас осознав, что подписанный нам с Ба приговор отнюдь не призрачный. Темная тень выскользнула из автомобиля, с моей Ба на руках и устремилась в заросли. Вангелия подняла руку с оружием, я закричала. Еще один выстрел придал мне ускорения. Я юрким ужиком метнулась туда, где скрылся, ну, конечно же, Огурец. Тоже мне, Тарантины, блин? Никакой фантазии. Могли бы в свой сценарий добавить хоть немного экшна. Хотя, клок волос, выдранный у меня Вангелией с корнем, очень жалко. И хочется плакать и биться в истерике. Но сейчас некогда.
- Ба подкинем в больницу,- прошептал Федя, словно кабан раздирающий переплетение колючи ветвей своим телом. На Ба он накинул свою кожанку, за что я ему была очень благодарна.- А тебе надо ...
- Мне ничего не надо больше,- вздохнула я. Да, я приняла решение. И сейчас оно огнем жгло мою душу. – Федь, я исчезну. Прости, но так будет правильно. И для Вани, и для Ба – для всех. Только Ба, не бросай ее.
- Дура ты, Груня. Вангелия давно мне рассказала, кто она и зачем с вами. И она очень рисковала сейчас. Ты не имеешь права все эти старания пустить псу под хвост. И еще, не всегда надо верить. тому что тебе говорят. Эй, ты слышишь? - странно, я еще никогда в тоне Феди не слышала такого человеческого, настоящего.- Герман Арнольдыч он...
Нет, я ничего не слышала, не желала слышать, погрузившись в свои чертовы обиды и жалость к себе. Да что он мог знать этот амбал, и думать что можно, мозгом размером с орех. Я то умная, конечно. Все эти мысли роем вихрились в мозгу, не давая слушать и соображать здраво.
- Он все сказал,- резко оборвала я бодигарда.- Это моя ошибка, не его. Я растворилась в чертовом маньяке. И даже не могу его ненавидеть. Но это уже неважно. Я умерла, там на поляне. И ребенок, которого я ношу – скверна, запретный плод. Ой, мне надо в туалет. Подожди тут,- спокойно сказала, не давая эмоциям меня выдать.
- Ты это, без глупостей давай, все разрешиться. А Герман, он...- пробубнил Федор устало, тут же опустил бесчувственную Ба на подстилку из влажных листьев, а сам привалился спиной к стволу. Только я не стала дослушивать болтовню защитничка.
- Конечно без глупостей, пообещала я, скрываясь в кустах. Звуки автомобильных моторов я услышала минут двадцать назад, и решение приняла сразу. Мне не было стыдно или больно. Только инстинкт самосохранения и трезвый расчет гнали, похлеще адских гончих.
- Тебе куда, дочка? – спросил благообразный дедулька. Мне повезло, остановилась первая же машина. Старый, раздолбанный «Мрсквичок» показался мне царской каретой.
- Куда глаза глядят,- тихо ответила я.- Простите, я покажу, где меня высадить.
- Может помощь тебе нужна. Так ты скажи. Я дядь Митя, кстати.
Я отвернулась к окну, уперлась в него лбом, и наконец – то дала волю скопившейся боли, выливающейся потоками горячих слез – опустошающих, но позволяющих жить дальше. Огурец не бросит Ба. С ней все будет хорошо. А я? Я положила руку на свой живот, прощаясь с самым дорогим даром, данным мне Германом.
- Здесь меня высадите,- сказала тихо, увидев знакомый с детства указатель. Ба прятала меняв маленьком городишке, о котором я вспоминаю с содроганием. И теперь судьба словно сама привела меня туда, откуда я всеми силами пыталась выбраться. Нужно будет только выкрасть Кошмаруса у маньяка и забыть обо всем, как о страшном сне. Или...? В голове моей вдруг начало оформляться нечто пугающее.- Дядь Мить, денег у меня нет совсем. Колечко возьмешь? – спросила тихо, снимая с пальца помолвочный перстенек, подаренный мне мужчиной, когда я была еще очень счастливой. Так давно это было.
