убрав с лица волосы и взглянув на развороченный проход. – Неплохо.
– Ты ведь в курсе, что это нужно применять не в помещение и не в узких пространствах? – одарив его рассерженным взглядом, поинтересовалась я.
– Надо же, а я думал, что больше не услышу от тебя ворчания, – не сдержал улыбки Ориас. – Признай – я был хорош.
Я закатила глаза, покосившись на мужчину.
– Ну ладно, ладно… это было весьма и весьма неплохо. Доволен?
– Ещё нет.
Ориас обхватил моё плечо ладонью и прижал к себе, поцеловав так, что у меня онемели пальцы. Я поражённо смотрела на него, ощущая облегчение и страх, которые бушевали не только во мне, но и в нём. От осознания этого по спине прошлась приятная дрожь, а всё внутри скрутило от этого долгого поцелуя. И вместе с ним внутри меня вновь проснулся голод. Голод по чужому теплу, чужому дыханию и чужим рукам. Я испугалась, что он пересилит меня прямо здесь и сейчас, и с неимоверным трудом отпрянула.
– Нам… надо уходить, – переводя дыхание, прошептала я.
Ориас закрыл глаза, восстанавливая дыхание. Мой взгляд вновь коснулся его губ, и я облизнула свои, пахнущие мёдом. Качнув головой и осторожно убрав руку с его волос, в которые я невольно зарылась, я поднялась на ноги. Подобрав валяющуюся посылку, я бросила последний взгляд на окутанную огнём и дымом комнату, и кое–что приметила. Наклонившись и подобрав это, я развернулась на пятках к Ориасу.
– Вот и всё, что осталось от Цербера.
Он раскрыл глаза, взглянув на мизинец в моей руке.
– Оставь на память. Будет напоминанием остальным, чтобы с тобой не связывались, – через силу усмехнулся он, поднявшись на ноги. – Ладно, уходим.
3
Этажи кишели людьми с Арены. Все они только и говорили, как Ориас ловко управился с псами из Бароний и Йотеном Авас–Наром Несокрушимым. Пришлось срочно маскироваться – своровав два неброских плаща, мы миновали несколько этажей. Мимо нас, о чём–то тревожно переговариваясь, бежали Мародёры. Видимо, до них дошло известие о смерти Цербера. Интересно, они распадутся или назначат нового лидера?
Мы без происшествий добрались до поезда, доставившего нас наверх Тутама. На этот раз у входа на платформу не дежурили громилы, так что уйти удалось относительно спокойно. А вот на улицах творился сущий кавардак – кто–то кричал, кто–то смеялся, кто–то убегал от кого–то. Запахи Тутама стали совсем невыносимыми, и закрыв ладонью нос и рот, мы как можно осторожней брели к платформе, откуда когда–то и сошли.
Звёзды, даже не верится, что мы остались целы! Ну, относительно целы. Всё равно живы.
Войдя в трамвайчик, который тут же со скрипом и лязгом начал подниматься наверх, я рискнула взглянуть на творившийся внизу ужас. Вести доходят быстро, особенно когда они касаются заклятых врагов. Тут все были под каблуком у Цербера, так что освободиться от его гнёта было чуть ли не подарком судьбы. Да и я, надо признать, была рада. Правда, теперь на Тутам мне вход заказан.
– Ну что ж, мы живы, – с облегчением заметила я, стянув с головы капюшон.
– Относительно живы, – проворчал Ориас, взяв в руки хвост и взглянув на тёмные следы от клыков псов.
– Болит? – осторожно поинтересовалась я.
Зелёные глаза скользнули по мне, и хвост недовольно забился, выдавая настроение хозяина. Я тут же отшагнула, невольно запахнувшись в плащ и настороженно смотря за ним. Уж больно не нравился мне этот жгучий взгляд, сомкнутые губы и немного заострившееся лицо.
– Ты очень рисковала, выставляя меня на Арене, – негромко произнёс мужчина, и я заслышала гневные и раздражённые нотки в его голосе. – Тебе несказанно повезло, что я умею драться, иначе ты прослужила бы всю оставшуюся жизнь подстилкой для Цербера.
Ориас шагнул ко мне, и хвост вырвался из его рук, забившись об пол. Я отступила назад, вжавшись спиной в стенку вагончика и кинув взгляд вниз. Лететь было далеко, да и крылья я, к сожалению, не имела.
– Я мог и умереть, – продолжил наступать он, и я сглотнула, когда между нами не осталось и шага. Ориас навис надо мной, одной рукой преграждая путь, а второй схватив за подбородок и подняв голову. Я чуть не зажмурилась, когда его тёплые пальцы скользнули вниз, замерев на царапине от ножа на шее. – И ты тоже…
Он наклонился, и я всё же зажмурилась и поджала губы. Звёзды, пусть лучше он меня задушит или скинет отсюда. Это будет не так страшно, если…
Горячие губы коснулись шеи, ровно в том месте, где полчаса назад касался кинжал Цербера. Я не сдержала вздоха, и воздуха почему–то тут же стало не хватать. По спине прошлась приятная дрожь, и я свела ноги, чтобы колени вдруг не подкосились. А тёплые губы медленно и осторожно, я могла бы даже сказать нежно, провели по царапине, слизывая проступившую кровь.
– Хватит, – прошептала я, положив ладони на грудь Ориаса и оттолкнув его, пусть он и отступил всего на шаг. – Не играй со мной, иначе плохо кончится.
Проведя ладонью по шее, я попыталась как можно рассерженней взглянуть на него, пусть внутри и были сомнения. А ещё до ужаса бешено бьющееся сердце.
– Я уже подумываю написать увольнительную, если всё это и дальше продолжится.
– «Всё это» – что именно? – поинтересовался он как ни в чём не бывало, скрестив на груди руки. – То, что я беспокоюсь о тебе, или то, что мы уже в какой раз за два дня оказались при смерти?
– Беспокоишься? – усмехнулась я. – Ты о своей шкуре беспокоишься. Умру я – останешься сидеть во дворце всю оставшуюся жизнь. А я могу о себе сама побеспокоиться. Не заморачивайся.
– Врёшь.
Я не сдержалась и показала ему эпси, на что Ориас усмехнулся и качнул головой.
***
– Может, нам хотя бы стоило переодеться? – с тревогой поинтересовалась я.
Ориас кинул на меня взгляд через плечо, и по его довольной улыбке я поняла, что это в его планы даже изначально не входило. Скрипнув зубами и удержавшись от того, чтобы показать ему эпси, я вместо этого поправила платье на груди. Не то, чтобы хоть что–то изменилось… но выбора у нас и не было. Плащи пришлось сжечь ещё на Тутаме. Вообще лучше было бы иметь запасную одежду, но не
