не подает виду: он просто молча смотрит на мигающую лампочками елку.
– Люблю елочные гирлянды, а ты? – обращаюсь я к нему, опускаясь на колени перед его креслом и указывая на елку.
Ответа нет. Кажется, он меня не слышит. Для него больше нет мира вокруг. Не знаю, отчего это – то ли виновата перемена в моем отношении к нему, то ли он и вправду чахнет прямо у меня на глазах, но я опасаюсь второго. Не стану больше оставлять его дома одного даже на несколько минут. Гляжу на него и осознаю наконец, что передо мной уже только оболочка того, что раньше было моим отцом. Наступил новый этап, я знала о его неизбежности и заранее боялась. Но все мои мысли были заняты свадьбой Бет и Рождеством, поэтому я не заметила, как он тихо подкрался. Теперь одной миссис Пи с отцом не справиться. Мне нужен новый план.
Я звоню в агентство, жду, что мне ответит автоответчик, но трубку снимают уже после второго гудка. Мне удается договориться о круглосуточной помощи: почти весь уход ляжет на миссис Пи, но в ее отсутствие к нам всегда будет приходить подмена. Это будет стоить уйму денег, но отцовские сбережения в банке все равно ждут наследников – Майкла и меня. А нам они не нужны. Мы оба, вопреки всему, стали самостоятельными людьми. Я, во всяком случае, не нуждаюсь в деньгах отца и не хочу их.
Лихорадочно готовясь к Новому году, я решаю навести порядок в своей мастерской и для этого составляю список имеющихся и нуждающихся в пополнении запасов. Потом я ревностно принимаюсь за дело, достаю ткани и выкройки, чтобы покончить с пылью, но моего энтузиазма хватает ненадолго. Со всем этим мне не справиться. Не сложить ли все обратно, как было? Но кого я обманываю? Раз я все раскидала, то лучше постараться как следует прибраться.
Вытирая на полках пыль от рулонов ткани, я думаю о своей матери. Свадьба Бет и Рождество стали оправданием, чтобы сделать паузу и не перебирать в уме несчетные варианты, а когда появлялось время подумать, я отвлекалась на отцовские письма. Миссис Пи все правильно сказала в Рождество: я не найду ничего нового об отцовском прошлом, разве что выясню, кем была – или есть – эта «Т.». Но как отыскать женщину, писавшую письма тридцать с лишним лет назад? Отца не спросишь, а значит, у этой задачи нет решения. Единственный путь – как можно быстрее найти мою мать и задать вопросы ей. Увы, вся страна на несколько дней погрузилась в летаргию, остались только две отдушины – шопинг и детские рождественские представления, так что мне почти нечем заняться.
Я закрываю дверь свой мастерской, чтобы не видеть созданного мной хаоса, и, стоя посреди кухни, принимаю два решения. Первое: никакой холодной индейки на обед! Второе: поиск следов моей матери в интернете – путь в никуда. Вынимая еду из холодильника, заглядывая под крышки и принюхиваясь, я раздумываю, как поступить. Начинать надо с того, что твердо известно. Правда, при ближайшем рассмотрении такого кот наплакал. Я знаю, что когда-то у меня была мать, хотя не нашла свидетельств о ее рождении или смерти. О непорочном зачатии речи не идет: кто-то же меня родил! Но дальше все видится весьма и весьма смутным. О моей матери ясно одно: у нее была сестра.
Выходит, с этого и надо начать.
Зовут – или звали (не знаю, какое время здесь применить, учусь различать оттенки помимо черного и белого) – мою тетю Урсула Кемп. Она художница. Возможно, она живет в Сан-Франциско, но это не точно. Вот и все, что мне известно о моей тетке и вообще о родне по материнской линии. Негусто, но что имеем, то имеем.
Я направляюсь в мастерскую, намеренно игнорируя разруху, к которой свелась моя попытка навести порядок, сажусь за компьютер и пишу в поисковой строке: «Урсула Кемп». Что только не сыплется в ответ! Результатов поиска по художнице Урсуле Кемп набирается целая страница. Я так удивлена, что стираю написанное и ввожу снова, хоть и вижу, что не сделала орфографических ошибок. Это моя тетя? Правда? Она даже удостоилась особой чести – отдельной странички в «Википедии». Я смотрю на экран с уже знакомым чувством – смесью энтузиазма и тошноты. Если это и впрямь она, то, похоже, она известна, даже знаменита. Такую легко отыскать. То, что недавно казалось фантастикой, превращается в реальность.
Я начинаю со страницы в «Википедии»: там указан год ее рождения – тысяча девятьсот пятьдесят шестой, место рождения – Лондон, Англия. Я прикидываю, что это более-менее совпадает с тем, что мне известно о матери. Уже более уверенная, что нашла правильную Урсулу Кемп, я читаю дальше:
«После окончания школы ее приняли в “Голдсмитс”[3]. Окончив его, она переехала в Сан-Франциско, Калифорния, где живет по сей день».
Мой взгляд ползет в начало страницы: когда это написано? Оказывается, первоначальной записи уже несколько лет, но недавно ее обновили. Есть хороший шанс, что информация точна и что Урсуле только 61 год. Вряд ли за короткое время после обновления страницы она успела умереть.
На странице есть пара ссылок: на «Голдсмитс» и на сайт с некоторыми ее работами, где о ней самой говорится немного. Я возвращаюсь к «Википедии» и там вчитываюсь в каждое слово, силясь выжать хоть какие-то сведения. Внизу страницы написано:
«О частной жизни Урсулы Кемп известно очень мало».
Я едва сдерживаю смех. Что за конспирация? Я расстаюсь с «Википедией» и кликаю в поисковике на картинки. Вижу в основном изображения из выставочных каталогов, но затем добираюсь до фотографии с людьми и увеличиваю ее. В камеру воинственно смотрит коротко стриженная особа. Она стоит у белой стены с одним-единственным полотном, на нем пульсирующая на черном фоне красная масса. Еще одна женщина на фотографии сложила руки на груди. Подпись: «Урсула Кемп и, предположительно, ее сестра, 1990».
Сестра? Я увеличиваю масштаб фотографии, чтобы рассмотреть знакомые черты, но изображение теряет четкость. Я хватаю единственную оставшуюся у меня мамину фотографию и сравниваю ее с фото в интернете. Одно и то же лицо? Хотелось бы мне быть в этом уверенной! Похоже, что одно и то же, да и подпись про «сестру» добавляет уверенности. Если она сбежала от моего отца, то, конечно, к кому-то, кого знала, кому доверяла? Я ищу на ее лице признаки сходства со своим, полагая, что пошла в мать, но разобрать что-то трудно,
