здесь с докладом не позднее трех.
Через несколько минут Мельников был в Доме офицеров. Худшее сбывалось: Крайнин на работе не появлялся. Неужели сбежал? — думал Александр Васильевич. Живо вспомнилось перепуганное лицо Никитыча, когда они встретились в вестибюле. Медведь я неуклюжий, ругал себя Мельников. Разве мне в контрразведке работать? И тут другая мысль: «А может, не сбежал? Может, как Яковлева?»
Захватив с собой женщину-завхоза, кому непосредственно подчинялся маркер, поехали на улицу Разина.
— Я знала, что он допьется, знала. В последнюю неделю каждый день выпивши приходил, — взволнованно твердила заведующая.
Иван Иванович ждал за углом почты, где было не так людно. Договорились, что Игнатенко возвращается к тетке Настье, где он остановился на жительство, а Мельников мчит за участковым. Заодно и к прокурору, взять санкцию на обыск.
Когда «газик» возвращался к дому маркера, Игнатенко стоял у своей калитки. Мельников и участковый попросили его не уходить. «Возможно, потребуется понятой». Игнатенко «любезно согласился».
Тревога оказалась не ложной. Стучали в дверь, но изнутри не откликались. Крылечко подметено, веник у крыльца. Участковый на цыпочках заглянул в окно. Через намерзшие стекла долго рассматривал комнату. Наконец изрек:
— Лежит. Как будто пьяный. Не шевелится...
Стали барабанить в окно. Вытянулся на цыпочки и Игнатенко.
— Похоже, что... мертв! — это грохнуло, как выстрел.
— Вот она, водочка! — вскрикнула перепуганная женщина.
Обе двери пришлось взломать. Наружную и ту, что из сеней в комнату. Мельников женщину-завхоза в квартиру не пустил. «Чтоб не затоптать следы». Вошли втроем: Игнатенко, участковый, Мельников. Остановились у порога. В комнате прохладно, воздух тяжелый.
— Угарный газ, — шепнул Иван Иванович.
В углу на полутораспальной, некогда никелированной кровати лежал Никитыч. Лежал на боку, рот приоткрыт, нос вытянулся.
Игнатенко показал милиционеру удостоверение:
— Товарищ участковый! Вы нам больше не нужны. Вызовите работников из уголовного розыска и судебно-медицинского эксперта. Женщину увезите. «Газик» в вашем распоряжении.
Два оперативных работника из уголовного розыска и врач — судебно-медицинский эксперт, приехали довольно быстро. Защелкал фотоаппарат в руках прибывшего капитана милиции.
Медицинский эксперт, пожилая женщина, натянула на пальцы хирургические перчатки и склонилась над Крайниным. Ни одной царапины, словно недавно уснул. Только зловещая синеватая желтизна. На трупе никаких следов насилия. В комнате относительный порядок.
Медицинское заключение сообщили позже: «Смерть наступила около двух часов ночи в результате отравления угарным газом».
— Как думаете, убийство или самоубийство? — спросил взволнованный Мельников у Игнатенко.
— Поживем — увидим! Можете ехать доложить подполковнику. Передайте, буду в его номере в восемь вечера.
«Газик» прытко бежал к гарнизону. Блестела укатанная дорога, слепило низкое солнце, а на душе у Мельникова было мрачно: трудно найденная ниточка оборвалась. Предстояло все начинать сначала. Одно удалось уточнить: Крайнин — «ненастоящий»! У покойника не оказалось на плече следа ранения. Но эта деталь уже ничего не давала.
23
Находка в колодце
Мельников постучал к Волкову ровно в три. Вошел хмурый.
— Товарищ подполковник! Прошу отстранить меня от дальнейшего участия в деле. Как коммунист, считаю своим долгом заявить, что не имею больше права называться чекистом. Крайнин мертв. В его смерти повинен я. Я не выполнил вашего указания.
— Доложите точнее, — перешел на официальный тон Волков.
Александр Васильевич рассказал, как позавчера вечером его дернуло пойти по следу Крайнина. Как чуть не столкнулся с Чухрой, затем с Маркиным. Доложил об испуге маркера, когда вырвалось проклятое «капут».
Волков молчал. Молодой чекист подкупал своею прямотой и откровенностью, но факт оставался фактом: он не выполнил указания.
— Хорошо, капитан! Будем считать, что промах — следствие вашей неопытности. Предупреждаю: впредь отклонений от моих указаний не допущу. Докладывайте, как там у Крайнина.
Мельников доложил.
Значит, угорел? Волков медленно ходил по кабинету. Лицо сосредоточенное. Угорел или его угорели? — билась мысль. Телефонный звонок прервал рассуждения. Снял трубку.
— Товарищ подполковник, докладывает начальник КЭЧ майор Журавский. Мы тут находочку одну обнаружили. Капитану Мельникову хотел показать, но его нет у себя. Разрешите занести?
— Мельников у меня. Приходите.
Маленький, с выпирающим животиком, майор Журавский не вошел, а вкатился в кабинет. Лицо потное, в руке небольшой фибровый чемодан.
— Товарищ подполковник, сегодня у нас авария приключилась. Канализацию забило. Ну, пока вызвали машину, откачали...
— Как ваше имя-отчество? — остановил Журавского Волков.
— Борис Григорьевич.
— Борис Григорьевич, поспокойнее, пожалуйста.
— Есть! Постараюсь, — Журавский вытер лицо. — Словом, на дне забитого канализационного колодца обнаружился сверток. Этот сверток и закупорил проход фекальным водам.
Майор отошел подальше от стола, открыл крышку чемодана и вынул влажный сверток болотного цвета. Это была скатанная в рулон плащ-накидка. Журавский выдавил виноватую улыбку:
— Извините, товарищ подполковник! Вот что забило канализацию. Я попросил уборщицу, чтоб нечистоты смыла, но... Разрешите развернуть?
Не успел Волков ответить, как Журавский шустро раскрыл накидку. Внутри оказалась пара галош, металлический предмет, наподобие кастета, и хирургические перчатки. Мельников быстро прошел к Журавскому. От сырой накидки еще воняло. На ткани пятна крови. Галоши тупоносые. Точно. Именно от их носка оставлен след на снегу у тыльной двери штаба. На подкладках рыбина и написано: «СОМ». Значит, не ошибся. Те, Маркинские галоши, с которых удалось снять слепок в раздевалке, куплены после этих. Александр Васильевич торопливо отвернул воротник накидки. На болотной зелени тоже рыбина и «СОМ». Ах, Маркин... Ну, теперь...
— Степан Герасимович, я не ошибся. Тут...
— Подождите, Мельников, — прервал Волков, — давайте закончим с майором. Скажите, пожалуйста, Борис Григорьевич, где находится этот канализационный колодец?
— Сразу за штабом, где туалеты.
— Там есть еще такие колодцы?
— Да, есть. Следующий — ближе к офицерскому общежитию.
— Благодарю, Борис Григорьевич! Вы свободны.
— Товарищ майор, о сегодняшней находке многие знают? — остановил Журавского Мельников.
— Слесарь, я и уборщица.
— Постарайтесь, чтобы больше никто не узнал.
После ухода Журавского Волков сам обследовал накидку.
— Что вы теперь скажете? — указывая на буквы «СОМ», победно спросил Мельников.
Степан Герасимович был озадачен.
— Александр Васильевич, ты докладывал, что эти сокровища искал везде. В тот колодец заглядывал?
— Да, но...
— Что, но? — насторожился Волков.
— В нем было много воды. Мы со слесарем искали баграми.
— Плохо. Очень плохо.
Мельников попросил разрешения закурить. Он понимал, что плохо. Найди они эти вещи раньше, и Маркина уже давно прижали бы. Может, и Крайнина взяли бы целеньким. Но еще не все потеряно. Кажется,
