психологом. В законе Соединенного Королевства не было положений для небинарных людей (таким образом, пол оставался строго бинарным), и даже после опроса тысяч людей в 2018 году, которые призывали к существенным реформам, правительство отказалось от медикализации процесса в пользу той, которая принимает самоопределение как достаточный критерий (как, например, в Норвегии, Аргентине, Мальте и Ирландии, а также в некоторых штатах США). Фактически, существующая в Соединенном Королевстве процедура идет вразрез с растущим числом международных норм, которые утверждают, что для изменения правового статуса достаточно простого акта самоопределения, а подвергать транс- и гендерно нечистых людей тщательному наблюдению, проверке, диагностике и патологизации - ненужно и вредно. Британская транс-писательница Шон Фэй объясняет:
Через два года после вступления в силу Закона о гендерном признании группа международных экспертов по правам человека собралась в Джокьякарте (Индонезия), чтобы подписать "Джокьякартские принципы". Принципы были призваны установить международный стандарт равенства и достоинства всех ЛГБТК. Принцип 31 призывает все государства принять "быстрый, прозрачный и доступный механизм" для признания гендерной идентичности людей. В нем также говорится, что "никакие критерии приемлемости, такие как медицинские или психологические вмешательства, психомедицинский диагноз, минимальный или максимальный возраст, экономическое положение, состояние здоровья, семейное положение или статус родителей, или любое другое мнение третьей стороны, не должны быть обязательным условием для изменения имени, юридического пола или гендера".
Последующие годы дебатов о том, можно или нужно ли менять пол и какие виды медицинской помощи, включая психологические услуги, должны получать трансгендерные молодые люди, обострили ситуацию до мании в Соединенном Королевстве. Тори в конкурсе на пост премьер-министра в 2022 году и "гендерно-критические" феминистки придерживаются многих из тех же взглядов на смену пола, что и активисты движения против абортов, Ватикан, Трамп, Орбан, Мелони и другие правые консерваторы и националисты. Странно, но нападки на гендер в Соединенном Королевстве часто предпринимаются феминистками, которые отмежевываются от альянсов ЛГБТКВ+ или хотят разрушить их там, где они существуют (например, беспокоясь, что лесбиянки страдают от участия в коалициях). Они хотят не только развенчать саму идею гендера, но и отделить феминистские исследования от гендерных. Боясь вытеснения и экспроприации, они отказываются от альянсов, представляя их как новые возможности для господства маскулинных иерархий.
Хотя транс-исключающие феминистки предлагают отдельные основания для своей критики, нежели их коллеги из правых, они все же разделяют некоторые предпосылки. Как бы им ни хотелось отделиться от гендерных исследований или доказать ошибочность их предпосылок, TERF фактически объединены с гендерными исследованиями силами растущего движения против гендерной идеологии. TERF невольно присоединяются к правым политикам, некоторые из которых являются откровенно фашистскими, что способствует психосоциальным фантазиям о "гендере", и в то же время, будучи феминистками, они также подвергаются нападкам со стороны правых за то, как феминистские взгляды на репродукцию и родство бросают вызов патриархальной семье. В какой-то момент им придется решить, объединиться ли с другими, кто подвергается подобным нападкам, или углубить раскол среди тех, чья научная и политическая жизнь находится под угрозой дискриминации, насилия и экстремальной цензуры.
Альянс между антигендерными феминистками и реакционными правыми, нападающими на гендер, заслуживает более широкого обсуждения, и я обращусь к этой сложной проблеме позже, когда попытаюсь привести доводы в пользу новых коалиций и новых воображений. Пока же достаточно отметить, что "гендерно-критические" феминистки пытаются навязать новые учебные программы в своих университетах, подрывая десятилетия научной деятельности и исследований, признанных международными научными ассоциациями как область гендерных исследований. Их усилия вносят раскол, и хотя иногда они предлагают аргументы в пользу своей точки зрения, полемический характер их позиций говорит о том, что они не так вдумчивы, как следовало бы. TERF обвиняют "транс-адвокатов" в том, что они пронзительны и нападают на них в социальных сетях, и некоторые из этих оскорблений и угроз, безусловно, необоснованны и самооправданы. В то же время они, похоже, не понимают, что ставят под сомнение само существование тех, с кем спорят. Это не то же самое, что просто иметь другую точку зрения и разумное несогласие, поскольку позиция TERF сводит на нет требования, которые транссексуалы предъявляют к своей жизни, своему телу и самому своему существованию. Их аргументы создают, возможно, невольный союз с правыми группами, которые на самом деле хотели бы закрыть клиники абортов, искоренить феминизм, подвергнуть цензуре теорию критической расы и этнические исследования, а также ограничить права ЛГБТКВ+. В контексте транс-людей TERF выступают против основных требований самоопределения, свободы и автономии, права на защиту от насилия, права на доступ в общественное пространство и на медицинское обслуживание без дискриминации - все эти права, за которые они, как феминистки, борются и от которых зависят в противном случае. Неудивительно, что те, кто сталкивается с этой попыткой экзистенциального аннулирования, иногда кричат. Не помогает и то, что "гендерно-критические" феминистки называют своих оппонентов глупыми, страдающими от ложного сознания, причудливыми, доктринерскими, даже тоталитарными, соответствующими риторическим целям христианских правых. Именно потому, что они не думают о коалициях и не озабочены тем, как лучше всего бороться с подъемом правых, они отступают в идентичные утверждения и распространяют необоснованные страхи, способствуя антигендерному фантому.
Хотя это феминистское меньшинство склонно выступать против того, что они называют "идеологией гендерной идентичности", и не совсем следует за Ватиканом или евангелической оппозицией, они никогда не перестают отличать себя от этих утверждений. Некоторые, правда, называют себя консерваторами и мажут той же реакционной кистью всю "идеологию" гендера как "разбуженную". Иногда, однако, они причисляют себя к радикальным феминисткам, возвращаясь к временам, когда "женщина" и "женский" были синонимами, и отказываясь от той части радикального феминизма, которая посвящена пониманию гендера как исторической категории, отягощенной контекстом, но также несущей богатый потенциал для будущего.
Кэтлин Сток, автор книги "Материальные девушки", присоединилась к ряду гендерно-критических феминисток, обвинив ученых и активистов, занимающихся гендерной проблематикой, в цензуре, групповом мышлении и общем идиотизме. Ссылаясь в интервью на данные нейронауки, Сток утверждала, что восприятие двух полов - это то, что мозг просто делает. Этого я не знала. В результате, утверждала она, помочь детям понять, что человек, которому при рождении присвоен один пол, может выбрать другой пол на основе своего жизненного опыта в отношении пола, - это, по ее мнению, потенциально исказить восприятие детьми фактов или истинной реальности - это значит навредить детям! Не интересуясь различными способами определения и использования понятия "пол" в ходе истории, Шток постулирует, что мы с ранних лет обладаем неопосредованным восприятием реальности и что только фальсифицирующая идеология может убедить нас принять фикцию в качестве альтернативы. Транс-жизнь - это не фикция или, как утверждает Ватикан, "выдумка", а прожитая реальность, которая
