по моим шкафам, — от обиды у нее выступили слезы.
— Маш, я не хотел ничего такого. Просто ты давно ничего не писала…
— Давно? То есть ты и раньше читал мои записи?
Витя вскочил на ноги. Он попытался обнять Машу, но она увернулась.
— Дай мне все объяснить, — попросил он. — Я должен присматривать за тобой, оберегать. Понимаешь? Мне важно знать, что тебя беспокоит.
— Сейчас меня беспокоит то, что мой друг читает мой личный дневник. И как планируешь меня от этого уберечь? Зачем ты это сделал?
— Я же говорю, для твоей безопасности. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
— Ты сам себя слышишь? Что ты можешь? Защитник нашелся!
— Я много что могу.
— Ничего ты не можешь, понял? Хотя нет, кое-что тебе придется сделать. Собирай вещи и уходи отсюда!
— Ты меня выгоняешь? Но я же пообещал Ирине Николаевне, что присмотрю за вами. Прости меня, я не знал, что ты так отреагируешь.
Маша начала пятиться назад. Витя смотрел ей в глаза так пристально, что становилось не по себе. Рик, возбужденный громкими голосами, накручивал круги под ногами.
— Мы с мамой в помощи не нуждаемся. Это ты к нам напросился!
— Нет! Не говори так.
— Маму обвиняют в убийстве — чем ты поможешь? Костя лежит в больнице при смерти — чем ты поможешь? А? Может поработаешь адвокатом, ты же такой умный! Или вылечишь его? Не можешь, да? — Маша заплакала и присела на корточки, по-прежнему прижимая дневник к себе. — Ах, да! Ты мастерски умеешь шпионить и обвинять людей!
— Я могу просто быть рядом, разве этого мало? — Витя запустил руки в волосы и тяжело вздохнул. — Да, я прочитал дневник, но ведь мы друзья! Я самый близкий твой человек, разве мне запрещено знать, что происходит в твоей голове?
Маша вытерла слезы и подняла глаза.
— Мой самый близкий человек — это мама. А ты пошел вон отсюда! И больше никогда не возвращайся. С этой минуты мы не друзья.
— Чем пахнет? — он вышел из комнаты и пошел на кухню.
— О Господи! — Маша кинулась следом за ним.
Всю кухню заволокло дымом. Она схватила полотенце и сняла пригоревшую кастрюлю с плиты.
— Ты забыла, что у тебя тут готовится, — он попытался ей помочь, но Маша отпихнула его в сторону.
— Иди собирайся, прекрасно разберусь без тебя! — ответила она, открывая кран с холодной водой.
— Давай поступим так, — Витя встал в дверном проеме. — Я сейчас пойду домой, а вечером мы встретимся и еще раз поговорим. Тебе нужно немного остыть. Уверен, мы сможем понять друг друга. И я забуду те слова, которые ты мне сказала.
— Может мне еще прощения попросить за то, что ты взял мою личную вещь? Мы не будем больше ни о чем разговаривать, ясно тебе? Ни вечером, ни завтра, ни через неделю! — Маша открыла нараспашку окно, чтобы проветрить задымленную кухню. — Тебе пора.
— Ты очень пожалеешь об этом, — спокойным голосом ответил Витя и вышел из комнаты.
Через несколько минут хлопнула входная дверь и Маша увидела, как он идет по двору.
Бросив дневник на стол, она закрыла лицо руками и разрыдалась.
Внутри всё сжалось. Она попыталась успокоиться и принялась дышать, как учила ее мама: глубокий вдох и медленный выдох. Произошедшее никак не укладывалось в голове. Значит Витя и раньше брал ее дневник, читал записи? Кем он себя возомнил? Одно она знала точно — ни о каком примирении не может быть и речи.
Бросив грязную кастрюлю в раковине, Маша взяла дневник и пошла в свою комнату. Спрятав его под матрас, сняла постельное белье, перестелила кровать и легла, свернувшись калачиком. Рик залез на кровать, сунул голову ей под руку и вздохнул.
— Ты пришел меня пожалеть? — Маша провела ладонью по мягкой золотистой шерсти. — Спасибо, мне это сейчас очень нужно.
Целый час она пролежала не шевелясь, разглядывая серебристые вензеля на выцветших обоях. Если бы кто-нибудь ей сказал, как сильно изменится жизнь, Маша бы ни за что не поверила. Теперь у нее нет даже одного друга.
Когда-то казалось, что они с Витей будут рядом до старости. Он женится, она выйдет замуж, и дружба пустит прочные корни во взрослую жизнь. Их дети будут дружить так же крепко, как и они сами. Теперь их пути разошлись, и Маша не видела возможности изменить это. И не хотела видеть. Она и так всем делилась с Витей, открывала душу, спрашивала совета. Значит ему оказалось мало, и он решил сунуть свой нос туда, куда не следовало.
Открылась дверь и Рик проснулся, задрав уши. Ирина забежала в спальню, разгоняя остатки дыма рукой.
— Что случилось? Пожар?
Маша села на кровати.
— Я хотела сварить кашу и случайно сожгла кастрюлю.
— Ты поэтому вся красная? Что с лицом?
— Расстроилась, что ты будешь ругаться. Прости, мам.
— Запомни, когда собираешь готовить, не стоит отвлекаться! Чуть дом не спалила! А где Витя?
— Ему позвонил отец и велел возвращаться домой, — Маша опустила глаза. — Так что мы снова остались вдвоем.
— Понятно. Этого и следовало ожидать. В конце концов, его отец тоже скучает по сыну. Мы и так слишком много повесили на бедного мальчика. Нужно будет поблагодарить его за поддержку. Жаль, меня не было дома, когда он уходил.
— Не переживай, все нормально. Как Костя?
— Сегодня его перевели из реанимации в обычную палату. Приезжал какой-то профессор. Мне даже удалось с ним поговорить. Прогноз не плохой, — Ирина улыбнулась. — главное, чтобы он пришел в себя.
— Но когда это произойдет?
— Никто не может сказать, нужно просто ждать. — Ирина села на кровать и обняла Машу. — Где бы только взять сил, чтобы дождаться?
— Мам, мы обязательно дождемся, — Маша обхватила маму руками и прижалась к груди. — Всё обязательно наладится. Ведь не бывает так, чтобы всегда не везло, правда?
— Правда, — тихо ответила она.
— Я кое-что хочу у тебя спросить, можно? — Маша отстранилась. Ей вдруг стало стыдно за то, что она скрывала от матери тот разговор с Витей про Костю. — Как ты думаешь, почему на нашу семью свалилось столько неприятностей?
— Милая, я сама ищу человека, у которого это можно спросить, — Ирина улыбнулась. — Разве я знаю ответ?
— Но как ты думаешь, может ли быть совпадением, что все эти неприятности появились одновременно вместе с Костей? — Маша громко сглотнула.
— О чем ты? — Ирина удивленно посмотрела на Машу. — Ты размышляешь об этом? Каким образом это может быть связано? Ты меня пугаешь сейчас.
— Просто мысль пришла и крутится в голове. Ты уверена, что Костя тот,
