персоналии, которую вы привыкли знать под именем Даниил.
— Вы… — вырвалось у меня, но я упорно исправился: — ты про ту ситуацию в аэропорту?
— Если тебе угодно, — «шеф» тоже демонстративно перешёл на «ты», — да.
— Что ж, — кивнул я, лихорадочно пытаясь выработать хоть какую-то стратегию поведения; мне отчаянно не хватало информации, и единственный способ её получить — продолжать общение, — давай пообщаемся.
Я сел в кресло напротив и демонстративно, расслабившись, откинулся на спинку.
— Знал, что вы разумный человек, — кивнул шеф.
— Кто ты? — повторил я.
— Боюсь, что в русском языке для меня нет соответствующего определения, — вдохнул «шеф», — но попробую ответить описательно. Я — сложная самовоспроизводящаяся информационная структура.
— Это я уже знаю, — ответил я, — ты пришёл уничтожить нас. Но зачем тогда эти переговоры? Что-то тебе мешает осуществить свои планы?
«Шеф» вздохнул и посмотрел на меня чуть насмешливо.
— Давай начну с ответов на вопросы, — сказал он, — нет, никто и ничто в вашем мире не в состоянии помешать мне осуществить мой план. А переговоры мне нужны потому, что ты это очень особенный случай. Скорее всего, ты не сможешь стать частью нашего нового единства. Но и уничтожать тебя у меня нет никакого желания. Это противно моей природе. Поэтому я предлагаю сесть и обсудить возможные варианты действий.
— У меня не хватает информации, — сказал я, — чтобы принимать решения.
— Это правда, — кивнул «шеф», — ты — личинка. Зародыш. Ты не понимаешь своей природы, и это нормально. Тебе кажется, что происходящее не имеет системы и логики, поэтому ты не можешь принять решение. Для этого и нужен наш разговор.
— Разговор с хищником, — вырвалось у меня.
— Тоже не совсем верно, — ответил «шеф», — если уж подбирать понятные тебе аналогии, я не столько хищник, сколько падальщик. Стервятник. Моя роль даже в рамках твоей морали очень благородна. Я даю новую, устойчивую структуру тому, что не в состоянии поддерживать себя самостоятельно… — он осёкся и махнул рукой, — впрочем, мы не с того начали. Давай-ка мы сначала немного пройдёмся по азам. Тебе так будет легче.
Я развёл руками и кивнул, соглашаясь.
— Во всех вселенных нет ничего, кроме информации, — продолжал «шеф», — информационные структуры, которые формируют то, что ты привык называть «законами физики» могут быть очень разными в каждой вселенной. А могут походить друг на друга до степени смешения. Вселенных бесконечное количество. Некоторые живут, усложняются и развиваются, пока не усложняются настолько, что порождают новые миры. Но иногда сложные информационные структуры, особенно те, которые очень увлеклись борьбой с себе подобными, приводят к изменению направления вектора развития. К деградации. Очень легко понять, когда это происходит: если слишком много разумных существ начинает упиваться разрушением, страданиями, болью — значит, мир балансирует на грани риска. А когда страдание становится сутью мира — он обречён. В такой мир, скорее, рано, чем поздно, прихожу я. И пытаюсь спасти то, что осталось.
— Переваривая остатки? — усмехнулся я.
— Иногда — если это необходимо — да, — кивнул «шеф», — но ваш случай оказался очень особенным. У меня заняло некоторое время разобраться, что к чему. Потому что, повторюсь, меня злочинно и с великой изобретательностью пытались обмануть. Сергей, ты был на плато Путорана. Наблюдая за тем, что там происходило, ты мог сделать совершенно неверные выводы. Тебе, наверно, кажется, что я превращу ваш мир в зародыш чего-то тебе непонятного и чуждого. И так бы оно и было — если бы адекватность первоначальной ситуации не подлежала сомнению.
— Не понимаю, — сказал я, — что ты имеешь в виду?
— Когда ты бы в Красноярске, переформатирование ещё продолжалось, — сказал «шеф», — однако к тому моменту я достаточно осознал себя в новом мире, чтобы подавить инстинкты. С этого момента я начал расти более осознанно и разумно.
— Как будто людям от этого легче… — выдохнул я, вспоминая тварей на улицах большого города.
— Конечно, легче, — кивнул «шеф», — Сергей, тебе, наверное, кажется, что город вместе с жителями полностью уничтожен, верно? Превращён в чуждую тебе местность, наполненную непонятной жизнью?
— А разве не так?
Вместо ответа шеф потянулся вперёд и что-то нажал на ближайшем сенсорном экране. На стене засветилась видеопанель с логотипом конторы. Потом экран разделился на четыре части, которые, судя по всему, показали изображения с уличных камер Красноярска.
Город жил обычной жизнью. По улицам ездили машины, на тротуарах толпились люди.
— Если это трюк, то лучше не стоило, — заметил я.
— Это изображение в режиме реального времени, — ответил «шеф». Кажется, мы ведь уже прошли ту стадию, когда была необходимость в дешёвых уловках.
— В чём подвох? — спросил я, — ты отказался от своих планов?
«Шеф» рассмеялся.
— Извини, — сказал он, успокаиваясь, — очень сложно удержаться. Нет, конечно же, я не отказался от своих планов. Это невозможно. Я не могу отказаться от своей природы.
— Тогда я всё ещё не понимаю, — я пожал плечами.
— Сергей, у вас довольно интересный мир, — продолжал «шеф», — у вас фрактальная структура информационных сущностей. Каждому человеку, вроде тебя, кажется, что он полностью самостоятелен. Что он — личность, способная принимать решения и давать себе отчёт в поступках.
— Не всегда, но всё-таки это правило, которому мы стараемся следовать, — сказал я.
— Нет, Сергей, — «шеф» покачал головой, — ты ведь воевал. Стрелял и убивал совершенно незнакомых тебе людей. Верно? Удивительно, что даже побывав в мире равновесия, ты так ничего и не понял.
— Ты и про это знаешь? — заметил я.
— Конечно, знаю, — кивнул «шеф», — давно к нему приглядывался. От него отчётливо… скажем, пахло тем, что меня привлекает. Но та структура оказалась на удивление устойчивой, и смогла выйти на причудливую траекторию усложнения. Но мы сейчас не об этом. Сергей, тебе кажется, что стрелять и убивать других людей — это было твоё решение. Верно? Несмотря на то, что в норме никто из вас к этому не готов.
— Это сложный вопрос, — согласился я, — тут большой комплекс мотиваций, которые…
— …не имеют никакого отношения к твоей личности, — улыбнулся «шеф», — Сергей, в вашем мире почти пробудились и осознали себя структуры, более сложные, чем один человек. С этого началось возвышение вашего вида. Они, эти структуры, пребывали в хрупком равновесии, постоянно балансируя на грани моего прихода. Именно они управляют вашим миром, а вовсе не отдельные люди, даже те, которые занимают очень
