чём в сытый час не подумают. Я ведь знала, что за плату она тебе в доме предложит – сразу всё поняла, как только ты за ней следом сунулся, и знала, что брат мой откажется. Только вот не знала, хватит ли тебе сил без еды их оставить.
Серко посмотрел на сестру так, словно Влада была самим Чернобогом. Она постоянно предсказывала любое зло в его жизни:
– Надо отдать им мясо, – прошептал брат сквозь стекающую с лица воду. – Без еды они…
– Нет, – отрезала Навь. В мгновение ока её взгляд стал холодным, как зимнее небо. – Ты всю жизнь любил слабость, но я тебе не позволю! Не в нашем пути, не с долгом, который мы на себя возложили. Ты слабостью Волка губишь, а зверь он недобрый и клыки его с каждой глупой затеей ещё пуще сжимаются! Коли делать такое и злобу вовремя не унять, так белая ярость пожрёт тебя, как мать чуть не сгубила! Волк создан для битвы, он Зиме вызов бросает, а ты его за шкирню, да на место?! Когда настанет час страшный, когда злоба прорвётся – сам проклянёшь свою доброту! Видела мать в тебе слабость, да не сумела побоями выбить!
– Ты добыла косулю, тебе и решать, – выдал Серко. Он не желал уступать Владе и бросать людей на погибель. – Но не требую от тебя, не прошу, а предлагаю…
– Что предлагаешь?
– Клятву – коли отдашь людям мясо, исполню одно, что попросишь.
Влада на миг потеряла дар речи. Цена клятвы была так высока, что сложно было взять и отказаться:
– Исполнишь?.. Ради этих беспутных покойников? Что ж с тобой деется, а Серко?! – она пыталась разгадать хитрость брата, но тот, кажется, не шутил. Тогда голос Волчицы зазвенел как железо, Серко должен понимать, как высоко ему выйдет цена обещаний:
– А ежели попрошу тебя о таком, чего ты исполнять не захочешь? Ежели от моей просьбы вся твоя душа вывернется на изнанку? Скривишься, но сделаешь?..
Не сводя глаз с сестры, Серко качнул головой:
– Коли людей помилуешь – клянусь, что любое исполню.
Ничего не ответив, Влада развернулась и зашагала к чужому Теплу. Из рюкзака она вынимала последнее, добытое ей для самого важного пути мясо.
Глава 7 Огненное имя
Серко отдал четыре патрона от карабина той женщине. Влада была права – подаренное мясо спасёт умирающую семью ненадолго. Невегласе съедят его за несколько дней, даже если будут растягивать. Ещё до первых морозов голод вернётся к ним с новой силой. Мать и двое ребятишек проживут на чуточку дольше, продержатся до первого снега, может быть первый месяц Зимы, но смерть всё равно их настигнет. Следующей весной к Звонкому Бору выходить не было смысла, живых там не останется.
Чуть только охотники отошли дальше в лес, Вера их поблагодарила:
– Вы поступили мудро, этим людям нужна была помощь. Спаси вас Господь.
Михаил попытался одёрнуть её, но крестианка не отступала:
– Голодного накорми, страждущего напои, болящего посети – всё это было вами исполнено, хоть вы и язычники.
От таких слов Влада только крепче стиснула зубы:
– Стоило ли их спасать? Хватит думать о других, крестианка. Ведь это нам теперь с голоду пухнуть, сама будешь корешками питаться. Дорога длинная, чем-жить-то собираешься?
– Поститься ради благого дела мне не впервой, – со смирением ответила та.
Влада резко остановилась на месте и задрожала от ярости. Глянув в глаза крестианки, она зарычала:
– Радуешься, что спасли их?! Худых детей, да две тощих бабы?! А ведь ещё до Зимы, даже с мясом одна из них сдохнет! Вопленицу кормить они точно не будут – зачем им её причитания? А сегодня к закату умрёт и мужик, только вот… – Навь прервалась и с жестокостью в волчьих глазах вытерла губы. – Только вот труп баба хоронить точно не станет. А зачем?! Он ей ещё пригодятся, ох пригодится, когда дети жрать захотят!
Судорожно вздохнув, Вера отшатнулась от Нави, но запнулась о корень и упала на землю. Вук залаял, Михаил попытался заступиться за родную сестру, но Влада оттолкнула парня на маленького Егорку. Схватив Веру за волосы, она подняла ей лицо и закричала в ненавистные зелёные глаза:
– Что ты знаешь о Яви?! Что ты знаешь о том, как люди живут Долгими Зимами?! Сидючи в крестианской избе, да по старым заветам молясь, ничего ты не видела, ничего ты не знаешь! Представить не можешь, на что идут те, которых возлюбить ты пытаешься! Не ведаешь, что творится в запертых избах, пока снег не сойдёт! По весне ты оттаявших детских трупов не видела, возле общин самоубившихся девок не считывала, а они в одних рубахах выскакивают на мороз, от ужаса спасаются, который в семьях творится! И вы, твари поганые, Навь зовёте чудовищами? Нас то клеймите выродками?! А жизнь-то к одному всех ведёт – к смерти!
Серко увидел, что дело неладно, схватил Владу за пояс и оттащил её прочь от плачущей Веры. Но Волчица не успокаивалась. Брыкаясь в крепких объятьях брата, она продолжала кричать. – И ты за них, Серко?! Предательство крови! Сколько раз мы за деревнями следили?! Осенью закроет дверь добрый отец, а по весне дочь от него приплод тащит! И все морды воротят и всем совестно, а сказать никто ничего не желает! Кто в Тепло
