лицо, Еремеев почувствовал страх. Он был настолько чудовищен и огромен, что не мог вместиться в человеческий ум. Может быть, только дети знают отдалённо похожее на это…
Но вместо того чтобы сковать всё его существо, этот сверхстрах произвёл иное, перевернувшее всё воздействие.
Он как бы очистил всё внутреннее полярным холодом далёкой и абсолютной планеты. Он был настолько несовместим с возможностями человеческого ужаса, что стал пустым, невоспринимаемым, хотя то, что стояло за ним, как-то потаённо чувствовалось.
И Сергей медленно и чуть-чуть изменился внутри, оставаясь в то же время самим собой. Застрах действовал иначе, чем страх.
«Когда мужчина берёт девочку-ребёнка – это ужасно, но когда он соединяется с камнем или с планетой – это уже иное, это вне всего», – такая странная аналогия мелькнула в уме Сергея.
Старик исчез так же внезапно, как и появился. «Это конец, это знак, – подумал Сергей. – Чудовище прилетело».
Вечером он оказался у Валентина Боровикова.
Вместе они проанализировали старичка, назвав его «тихим».
– Это было невероятное сочетание фантома и реальности, – повторял Сергей.
И вместе они заключили: да, «чудовище прилетело», то есть и «метагалактическое облако», и «старичок» – вероятнее всего, создания чьего-то Потустороннего Ума. Может быть, какое-то великое существо из невидимых, высших вселенных спустилось и посылает сюда, в земной мир, свои ментальные фантомы, образы своего космического Ума, или чудовищные сигналы, странные шедевры, неразгаданные проекции своего бреда или величия.
– Они могут это делать, – успокоительно сказал Валентин. – Посылать к нам свои ментальные образы, как бы полуовеществляя их. Но это не дьявол, знаки совсем другие.
Может быть, это был Потусторонний Ум, который Сам создавал вселенные, находясь в центре их, по слову из древних индуистских текстов, что в силе абстракции, в силе высшей медитации лежит ключ к созданию миров, которые потом облекаются в плоть.
– Но зачем Он здесь, что Ему нужно в нашем земном мире? – бормотали они.
Ни Валентин, ни Сергей не были в силах ответить на этот вопрос. Ничего, кроме предположений. Но присутствие великого Потустороннего Ума – точнее, Его проекции, – Сергей внутренне ощутил на самом себе…
Вскоре старичок опять пришёл, но уже совсем странно. Сергей, в полном одиночестве, писал письмо своей сестре – она уехала в Индию – и почувствовал: кто-то сидит на кухне. Влекомый, он заглянул: старичок пусто, как труп, сидел на кухонном столике, рядом с газовой плитой, и, кажется, болтал ногами.
Сергей чуть не закричал, но вырвался лишь стон. Однако молниеносной духовной концентрацией он убил в себе страх. Тут старичок мертвенно почернел, и вокруг него точно образовалось тёмное поле сознания – как сеть от паука. Сергею показалось: старик взглянул на него. Взгляд этот исходил не из глаз – глаз, по видимости, вообще не было или они смотрели внутрь, а чуть виделся лик: не маска, не человек, не дух и не зверь.
Повеяло холодом, который убил бы лёд, вместе с тем старик стал совсем чёрен, как обугленный труп, но с невидимым взглядом… Вдруг Сергей почувствовал зов – таинственный, безличный, полярный – без человеческого горя, без страсти, без зла и добра, надчеловеческий, словно ведущий в непонятно-запредельную, но полную особой жизни вселенную…
Потом всё исчезло, и Сергей ощутил только стук своего сердца, ставший единственным, как биение всей его жизни.
Он глянул в комнату. Там был опрокинут стул.
Вскоре приехал Андрей.
Втроём – с Валентином – они решали, что делать. Приезд Андрея внёс во всю ситуацию какую-то чудовищную ясность. Зов повторился. Некий Великий Ум или просто Иная Реальность затаилась у входа в земную жизнь, давая о себе знать. Словно кто-то дул в сознание Сергея как в Ухо.
Возможно, это «существо» могло бы спонтанно воплотиться здесь на Земле – без отца и матери, – как «они» делают в других мирах, но такой «въезд» разрушил бы слишком многое…
В следующий раз старичок завыл. Это было так неожиданно, что Сергей замер, как остановившаяся звезда. «Таким воем, его подтекстом, его подсмыслом – сам вой был тихий, почти шёпот, – можно было бы, наверное, испугать самого Творца», – подумал Сергей. Потом шёпот прекратился. И снова возник зов, холодный, неумолимый…
Однажды Сергей в последний раз собрался поговорить с Андреем. До этого он – неожиданно для себя – познакомился с небольшой группой людей, которые в совершенстве знали технику ухода в другие миры, практику духовных путешествий при сохранении тела здесь, на Земле, и при обратном возвращении души. Точно это была судьба: надо было сделать решающий шаг.
Андрей считал такие путешествия излишним безумием, метафизической роскошью, так сказать… И к тому же зачем?
Он говорил и учил:
– Всё проходит пред лицом того, кто таится внутри человека, но кто уже не есть человек. Нет сладостней этого высшего бессмертного Я – твоего истинного Я, человек! – ибо что может быть лучше себя, бесконечного, неразрушимого и живущего Собой в вечности.
– Все миры – лишь дым по сравнению с этим Я.
– Когда вы углубитесь в созерцание по формуле «Я есть Я», то вас охватит такое счастье, такое блаженство от чистого высшего бытия Себя, что по сравнению с этим всё земное счастье и все неземные путешествия – мелкий миг, проходящий отблеск, крик, визг.
– Ищите прежде всего Себя (или Бога внутри Себя), ибо, найдя Это, вы обретёте и победу над смертью, и вечную, освобождённую жизнь…
Поздно вечером Сергей пришёл к Андрею и рассказал ему о своей встрече с группой «практиков» и о том, перед каким поворотом он стоит. И что он уже выбрал: он пойдёт в эту дверь, в миры, к «чудовищам».
– Они «сожрут» тебя, Серёжа, – ответил Андрей. – Конечно, в принципе можно научиться сохранять себя, как древние йоги, и возвращаться сюда или, наоборот, уйти… Если овладеть тем, чем владели они, то можно делать со своей душой всё что захочешь… Но это невероятно трудно, фантастически трудно – всего лишь одна ошибка может стать роковой… Хотя я знаю этих ребят, они прошли инициацию у индусов… Но ведь в полной мере всё это было доступно высшим древним йогам, а не теперешним… И выбирали-то они, в конце концов, Абсолют, вечное Я, а не эти миры… И ты так легко можешь погибнуть…
– О чём ты говоришь?! Я всё это знаю… и я сделал выбор.
– Хорошо. Но, предположим, ты действительно оградишь себя, обезопасишь… Зачем, зачем тебе эти миры, эти путешествия, когда только в вечности, в Абсолюте наше спасение. И оно лежит рядом, здесь, в нашем человеческом воплощении мы можем достигнуть этого…
– Я знаю пути в Вечное. И я не потеряю Себя. Кроме того, может быть, в мирах, в творении есть что-то тайное, чего нет в Абсолюте в Первоисточнике, как бы абсурдно это ни звучало…
– Это спорно. Но сначала реализуй абсолютно полностью, до конца это высшее Я в самом себе. Тогда ты действительно Его уже никогда не потеряешь, и в этом случае можно путешествовать…
– Но я в объятиях Зова и того, что происходит внутри меня…
– Тогда иди. Но без полного абсолютного знания ухода не делай ничего: иначе погибнешь. И всё-таки мой последний совет: иди не туда, а в собственное вечное божественное Я. Ведь человек ищет своего, своего спасения. В чём смысл всего, если ты сам погибнешь? Что будут значить тогда для тебя все миры? Ничего.
…Сергей ушёл, поцеловав на прощанье Андрея. На другой день вечером он должен был идти к «практикам» – начиналось преддверие.
Утром он увидел Ульянушку, на улице, около сада.
Он сказал ей про своё решение.
И вдруг словно молния свыше пронзила его существо. Он увидел (или это было «внутри», или это было «вовне») что-то тайное, великое, непостижное и в то же время родное, вечно-русское, что составляло его сокровенную жизнь, но было скрытым. И теперь оно внезапно с ужасающей ясностью проявилось перед его сознанием.
– Я вернусь сюда, – сказал он ей, а она заплакала. – Эти миры не поглотят меня.
Дикая история
Андрей Павлович Куренков – монстр. Одна нога у него короче другой (третья
