ты тогда сбежала от меня на репетицию к кавээнщикам, и просидела у них все время, пока эта байда с шантажом раскручивалась.
— Это дружки твои тебе напели. А ты и уши развесил, — возразила Машка. — Ну правильно! Надо же как-то оправдать свое предательство.
— Я тебя не предавал!
— О как!.. Поделись, какого это: ощущать себя конченным ублюдком?
— Не предавал я!
— Ага-ага…
Увлекшись спором, я чуть не пропустил тот роковой момент, когда кружащаяся под потолком серо-коричневая бабочка, сложив на очередном вираже крылья, вдруг стала заваливаться аккурат мне наголову. Интуитивная догадка, что, в отличии от «мохнаток», этой здоровенной полупрозрачной хрени вполне по силам будет пробить мою ментальную защиту, заставила резко выбросить вверх руку на перехват.
Среагировав на мое движение, из-за соседнего стола снова подорвались машкины охранники и, не получив в этот раз стоп-сигнал от хозяйки, в пару прыжков добежали до меня. Но я успел уже отбить тыльной стороной ладони пикирующую бабочку, и продвинутый ментальный паразит развеялся иллюзорной пылью.
Налетевшие со спины камуфляжники заломили мне обе руки, обездвижив на стуле. Однако посыпавшиеся тут же с их лиц «мохнатки» бестолково распылялись о мою ментальную защиту.
— Ловок шельмец, — хмыкнула Терентьева, подхватывая с тарелки последний рогалик. — Но это все равно тебе не поможет.
— Сама горилл своих отзовешь? — прошипел я в ответ, отчаянно борясь с болючими заломами рук бугаями. — Или желаешь поглядеть, как я их сейчас калечить одного за другим начну?
— Че сказал, утырок?..
— На кого хавальник разинул?..
— Ща кровью умоешься!.. — загалдели с трех сторон выкручивающие руки мордовороты.
Я же вторым потоком сознания уже рассчитал оптимальную дистанцию для спасительного рывка, откуда, развернувшись, мне не составило б особых хлопот по очереди перебить ударами по уязвимостям больших, но недостаточно проворных, противников.
Но драться в этот раз не пришлось.
— Оставьте его. Мы еще не договорили, — распорядилась Терентьева.
Камуфляжники в очередной раз безропотно ее послушались, отпустили мои руки и вернулись за свой стол.
— Разумное решение, — буркнул я, растирая помятые кисти и предплечья.
— Короче, Капустин, расклад теперь будет такой, — снова заговорила со мной Машка, вытирая испачканные сахарной пудрой пальцы добытыми из сумочки влажными салфетками. — Ты не суешься в мои дела — это раз. И продолжаешь без фокусов, послушно шестерить на Хозяина — это два. Тогда все будут счастливы, и никто из дорогих твою сердцу людей больше не пострадает. За вышесказанное от меня будешь ежемесячно получать, скажем, по полмиллиона наличкой. Ну и ништяки, там, всякие тебе обломятся уже от Хозяина. Но это ваши с ним терки, и сами потом меж собой обо всем конкретно договоритесь. Сейчас же мне принципиально просто заручиться твоим согласием. Твое слово, Сергей. Ну же, не разочаруй меня.
— Терентьева, признавайся, у тебя рогалики чем-то заряжены были? — хмыкнул я.
— Че?..
— Ты под кайфом что ли, подруга?
— Э-э, попутал что ль?
— Это ты, походу, попутала! Ты кем, вообще, себя возомнила, курица!.. Ультиматумы она еще тут будет мне выставлять!
— Значит, по-хорошему не желаешь, — покачала головой ни разу не опечалившаяся Машка, поднимаясь со стула. — Что ж, Капустин, пеней тогда на себя!
— Да пошла ты… — мой ответ вдруг оказался перекрыт протяжным то ли воем, то ли воплем исторгнутым из глотки направившейся к двери Терентьевой.
Под воздействием этой высокочастотной звуковой волны у меня неприятно завибрировали барабанные перепонки. Для машкиных же подручных, как выяснилось через секунду, этот протяжный то ли крик, то ли плач, как собачье «Фас!», стал призывом к действию.
Дружно повыскакивавшие из-за соседнего стола камуфляжники вместо того, чтоб шагать вдогонку за хозяйкой, вновь дружно набросились на меня. Но на сей раз заломить мне руки у мордоворотов не вышло. Активировав-таки рассчитанный ранее рывок, я исчез под тянущимися ко мне лапами, и тут материализовался снова, но уже стоя с другой стороны стола. Откуда стал беспощадно отоваривать набегающих «горилл» по обозначившимся на могучих телах уязвимостям.
Вся наша драка уложилась секунд в пять от и до, по истечении которых троица маринкиных охранников в отключке «отдыхала» на полу. Мне же пришлось отбиваться уже от нападок красотки буфетчицы, с широким жестяным подносом в руках неожиданно подоспевшей на смену мордоворотам.
Лупить по уязвимостям фигуристую симпатягу — это ни разу не тоже самое, что гасить без пощады давно нарывающихся на драку крепких парней. К тому же бедняжка очевидно только что слетела с катушек от мерзкого завывания Терентьевой, что косвенно подтверждали ее закатившиеся, как у камуфляжников, глаза и наполовину скрывшиеся под кожей «мохнатки» на ее лице. В общем, я не смог пересилить себя и вырубить красотку Катюшу. Потому, рывком переместившись в дверной проем, сбежал от яростной бестии с подносом в коридор.
Здесь, разумеется, снова увидел удаляющуюся и продолжающую пронзительно верещать на одной ноте Терентьеву. Но догнать ее не успел, потому что прямо на моих глазах бывшую подружку буквально захлестнуло потоком студентов, рванувших их распахнувшихся дверей аудитории мимо которой она проходила.
Такие же толпы студентов практически одновременно стали вырываться из остальных аудиторий на этаже. И вся эта стремительно заполняющая коридор толпа ребят в едином порыве понеслась на меня.
Лица набегающих студентов, словно маски, были абсолютно отрешенными от действительности, закатившиеся глаза жутко сверкали бельмами, а ментальные паразиты, скрывшись наполовину под кожей, превратились в крохотные мохнатые антенны. Повинуясь воплю-призыву своей госпожи (по-прежнему не замолкающему ни на мгновенье), сотни безвольных марионеток в камуфляже со всех сторон неслись на меня, грозя через считанные секунды буквально раскатать людской лавиной. И я вдруг осознал, что абсолютно перед ними бессилен.
Я просто морально не мог начать привычный отстрел надвигающихся врагов. Потому что сейчас меня атаковали не кровожадные твари из теневой параллели, а обычные люди. Такие же, как я сам, студенты, по роковому стечению обстоятельств ставшие марионетками в наманикюренных пальчиках чудовища, которое еще вчера я считал своей любимой девушкой.
Дистанция между мной и набегающей со всех сторон толпой стремительно сокращалась…
Интерлюдия 9
Интерлюдия 9
— Мне тоже ужасно понравилась эта розовая машина, — вывел девочку из навеянной расставанием грустной задумчивости вкрадчивый женский шепот.
Резко отвернувшись от окна, Ната едва не врезалась лбом в лицо наклонившейся к ней розоволосой незнакомки.
— Ой, простите… Ух ты какие!..
— Да все норм, — озорно подмигнула девочке розоволосая. —
