самим Альберти) мифом. Разлад, свойственный Альберти, не похож на душевное смятение Петрарки, лишь вступающего в новую эпоху. Это — скорее интуитивное предчувствие упадка Возрождения, который был, впрочем, пока далек; мир еще не обернулся для гуманистов своей трагической стороной, как это произойдет в период Позднего Возрождения и найдет свое выражение, к примеру, в творениях Микеланджело последних десятилетий его жизни. Отмеченная особенность мышления и мироощущения Альберти придает его произведениям особую глубину и напряженность.
Маттео Пальмиери записал: «1472 год. Леон-Баттиста Альберти, муж тонкого ума и редкой учености, умер в Риме, оставив превосходное сочинение об архитектуре»{325}. По мнению многих современников, он был «ученейшим, весьма красноречивым, по своему характеру прямодушным и щедрым, гордостью Флоренции и Италии, чей необычайный ум, божественный и всемогущий, достоин… восхваления и восхищения»{326}. С этой оценкой, если лишить ее характерных для того времени преувеличений, можно согласиться. Та роль, которую Альберти сыграл в истории итальянского Возрождения, обусловлена именно сочетанием его необычайно разносторонних талантов и гражданской направленностью его этики.
Эпилог
ЧЕЛОВЕК И ВСЕЛЕННАЯ
С 60–70-х годов XV столетия итальянский, и прежде всего флорентийский, гуманизм вступает в новую стадию развития. Вызвано это разнообразными причинами как внешнего, так и внутреннего характера. Прежде всего изменяется социальная и политическая обстановка. Республика Флоренции — главного оплота политических свобод — перерождается в синьорию. «Гражданский гуманизм» постепенно лишается основы, на которой он вырос. В творчестве отдельных мыслителей еще звучат характерные для него мотивы. Еще жив в 60-х годах Альберти; Аламанпо Ринуччиии в своих трудах призывает к активной жизни в обществе, политической деятельности, имеющей целью общее благо. Однако все отчетливее обнаруживается беспочвенность этих идей. Поэтому у многих гуманистов понятие деятельности, ее целей трансформируется: это уже не общественная деятельность, а только творческая — занятие наукой. Некоторые важные вопросы ренессансной философии либо были исчерпаны, либо утратили в изменившихся условиях свою актуальность. Вместе с тем перед гуманистической философией встают новые, более широкие проблемы, которые еще не могли ставить гуманисты предшествовавших поколений. Речь идет об основных проблемах бытия, о месте человека в космосе. Закономерно наступление следующего этапа в развитии гуманистической мысли — широкого философского обоснования гуманизма в плане онтологическом и дальнейшего возвеличения человека.
Средством этого возвеличения стала философия Платона, истолкованная в духе неоплатоников, с трудами которых Европу познакомили в XV в. византийские ученые и философы самой Италии, в том числе Марсилио Фичино (1433–1499).
В 1462 г. под покровительством Козимо Медичи сформировался кружок ученых, основателем и главой которого являлся. Фичино.
Марсилио Фичино, сын врача, поселившись после завершения медицинского образования во Флоренции, посвятил себя — по предложению Козимо Медичи — изучению платоновской философии и переводу на латинский язык трудов Платона и неоплатоников (Плотина, Прокла и др.). В вилле Кареджи (в окрестностях Флоренции), которую вскоре подарил ему Козимо, стала систематически собираться группа философов, поэтов, риторов, юристов, музыкантов, обсуждавших философские, литературные и политические вопросы. Подражая древним, члены кружка называли его Академией. Позднее, при Лоренцо Великолепном, этот кружок превратился в так называемую Платоновскую академию. Ее участники собирались то при дворе Лоренцо, то по-прежнему в Кареджи, то в Камальдоли, то во флорентийском соборе Санта Мария дель Фьоре, где Фичино читал лекции.
Идеалистическая философия Фичино, которую он сам называл «благочестивой философией» или «ученой религией», представляла собой своеобразный синтез платонизма и христианства. Однако само христианство у Фичино — это христианство беспредельно расширенное, включающее в себя все предшествующие религии и утратившее ортодоксальный характер. Фичино пишет, что по воле божественного провидения «благочестивая философия родилась некогда у персов с Зороастром и у древних египтян с Гермесом Трисмегистом{327}, вскармливалась далее у фракийцев с Орфеем… затем достигла расцвета у греков и италийцев с Пифагором и получила свою окончательную форму в Афинах у божественного Платона»{328}. Пифагор, Сократ и Платон являются, по убеждению Фичино, предтечами христианства. Некоторые античные философы, кончая Платоном, «окутывали святые тайны божественных истин покровом математических чисел и фигур или поэтическим вымыслом», для того чтобы к ним но имели доступа непосвященные. «Наконец, Плотин совлек с теологии эти покровы и первым и единственным… истолковал с помощью божественного света тайны древних»{329}.
Вера уже не может основываться на чудесах, полагает Фичино, она нуждается в философском рациональном обосновании. Платоновский Разум поможет укрепить основы христианской религии, пролагая ей путь к сердцам людей, и будет способствовать тому, что все народы признают ее истинной верой.
В своем главном труде «Платоновская теология о бессмертии души» Фичино изображает мир в духе платонизма. Этот мир представляет собой гармоничное целое. Высшей ступенью является бог. Он — первопричина всего сущего и в то же время включает в себя всю вселенную. Ниже бога — ангелы, или небесные Духи. Срединное положение во вселенной занимает человеческая душа. Опа двоякой, небесной и земной, природы, существует и в вечности, и во времени, находится между божественным и материальным началом. Поэтому душа может возноситься к богу. В то же время только душа, наделенная разумом, способна быть творческим и созидательным началом в телесном мире. Следующую ступень составляют качества, которые придают форму пассивному, низшему аморфному началу — телесности, простой первичной материи. Эта бесформенная материя «далее всего отстоит от творца и ближе всего к ничему»{330}. Таким образом, центральное место в мироздании принадлежит душе, являющейся связующим звеном, посредником между высшими и низшими субстанциями, по выражению Фичипо, «скрепой вселенной» (copula mundi). В комментарии на «Пир» Платона Фичино так рисует картину мира: «Божественная сила, все превосходящая, породив ангелов и души, тотчас же милосердно вливает в них, как в своих сыновей, сияние свое, в котором заключена плодоносная сила всего создаваемого. В ангелах и душах, как наиболее близких к божественной силе, она начертала гораздо более тщательно, чем в мире материи, строй и порядок всего мира. По этой причине та картина мира, которую мы видим, отчетливее всего сверкает в ангелах и душах. В них заключена форма каждой небесной сферы, солнца, луны и прочих светил, стихий, камней, деревьев, каждого из животных. Картины этого рода называются у платоников в ангелах прообразами и идеями, в душах — логосами (логос — разум. — М. А.) и понятиями, в материальном мире — формами и образами; ясные в материальном
