class="title1">
Глава 14. Это лучшие люди города
Я сидел на твердом стуле у окна за столиком таким небольшим, что даже вдвоем за ним было бы тесно. Настя устроилась на кровати напротив меня, села, закинув ногу на ногу, руки сложила на коленях. Поза скромницы никак не скрывала два объемных полушария, обтянутых тонким свитером.
Свет Настя выключила, очевидно, чтобы с улицы нас не увидели — на окнах не было ни штор, ни занавесок, ни жалюзи — ничего. Даже газет на стеклах. И в комнату бил фонарь с улицы, слепил, отпечатывал мою тень на входной двери, которую Настя заперла, чтобы не вломился кто — в общаге о личном пространстве, насколько понимаю, понятия очень размытые. Оставался вопрос — зачем? Повода я не давал, интереса не показывал…
От «Эмпатии» толку было ноль целых ноль десятых! Каждую секунду желания Насти менялись на прямо противоположные. То она хочет помочь мне, то рвется к себе, то желает, чтобы я ее поцеловал в губы, нет, в щечку, нет, в ушко, а лучше — в шею, нет, вообще чтобы не касался! А в следующее мгновение ей жутко хочется снова включить свет и открыть дверь, чтобы все видели, кто по коридору мимо пройдет — она просто разговаривает с Сашей, он ранен, ему нужна была помощь. Тьфу!
Впрочем, понять желания девушки было несложно. Она хочет меня, очевидно, я ей очень нравлюсь по всем параметрам, но в ней сильны моральные установки, а также… Да у нее же никогда не было мужчины! Отсюда и все эти метания!
От сделанного открытия меня накрыло — ну уж нет. Такую ответственность я на себя не возьму. Сегодня не возьму — слишком длинный и тяжелый выдался день. Учитывая, что и я-Саня у меня девственен, как первоклассник…
— Как твой день прошел, Настя? — спросил я, пока она сама не полезла целоваться — мелькнуло у нее такое желание.
— А? Что? — Она тряхнула головой, виновато улыбнулась. — Извини, задумалась. Что ты спросил?
— Как твой день прошел?
— Как обычно, ничего интересного. Таскала бумажки, забивала цифры в таблицы, потом перепроверяла их три раза — у нас начальница строгая! Чуть что не так, орет и ножкой топает. А я не люблю, когда на меня орут. Бегала в булочную за пышками для нее, потом за кофе… — Настя задумалась. — Но вообще, она хорошая. Отпускает меня на обед домой… Вот, с тобой как раз познакомилась, потом вернулась на работу. Вечером приготовили с девчонками ужин, потом — дела домашние… А после — дискотека в спортзале, а там ты пришел с елкой. Вот.
Юная, непосредственная, любопытная… Наверняка знает о мире больше, чем тот же дядя Николай, который из лесу носа не кажет, или его племянник Тоха. Почему бы ее не расспросить?
— Настя, здорово, что ты решила составить мне компанию… — Я сделал паузу, от которой девушка чуть сознание не потеряла. — И знаешь почему? Потому что я новенький!
— Что? Так я знаю! — В темноте было не разглядеть деталей, но я знал, что Настя в этот миг улыбается.
— Ты не поняла. Я вообще в этих краях новенький, а сам из одной сибирской деревушки, которой сейчас уже не существует. Плюс сирота.
— Бе-е-едненький!
— И бедненький, да. Всех денег — сто рублев, заработал сегодня на рынке. Не знаю я, в общем, куда дальше идти, чем заняться. Думал, если ты мне расскажешь немного о вашем районе, городе, то будет понятнее.
— А что рассказать-то? — пожала плечами Настя. — Город как город, ничего такого интересного в нем нет.
— Расскажи, что знаешь.
— Лиловск — административный центр Лиловского района Александровской области. Население — триста тыщ, — сказала она как по писаному. — Может, больше уже, не знаю, я это помню со школы.
— И кто тут главный?
— Шуйский, — ответила Настя. — У нас Аристарх Григорьевич, а в области — его старший брат Валентин Григорьевич. Но он вообще главный, он секретарь обкома. А по райкомам секретарями уже его родственники и близкие. Ну так везде в стране, ты знаешь.
— Знаю, — задумчиво кивнул я, хотя, понятное дело, слышал о таком впервые. — Но забыл. У нас школа в детдоме слабая была, многого нам не рассказывали, особенно из современной истории. Как такое произошло, что областью Шуйские управляют?
Не ответив, она чокнулась со мной рюмочкой, выпила. Я тоже опустошил рюмку — сгусток можжевеловой настойки обжег пищевод и разошелся волнами тепла по телу. Мне вдруг стало хорошо.
— Когда в начале девяностых республики решили устроить парад суверенитетов, товарищ Горский лично навестил каждого руководителя областей и республик нашей необъятной страны. Представляешь, Саша? Каждого!
— Зачем?
— Чтобы убедить остаться в составе Советского Союза. И убедил!
Вспомнив, что происходило в моем мире, я скептически хмыкнул:
— Вот так просто? Добрым словом убедил?
— Да! — убежденно воскликнула Настя. — И самое интересное, что он облетел всю страну за считанные дни! Представляешь, как крошились зубы у агентов мирового империализма? Это ведь они затеяли, и если бы не товарищ Горский, им и их наймиту Горбачеву удалось бы разрушить страну!
От услышанного я аж немного протрезвел.
— Но как ему удалось убедить всех этих региональных царьков? Ладно области РСФСР, но Кавказ? Средняя Азия? Прибалтика?
— Как удалось — нас не касается, — жестко сказала Настя, потянулась к столу, чтобы налить еще по одной.
— Позволь мне. — Я накрыл ладонью Настину ручку — девушка чуть вздрогнула, посмотрела в упор, и губки ее приоткрылись. — Поухаживать за очаровательной девушкой.
В ушах приятно шумело, и я налил себе половину рюмки, Насте же — капельку, чтобы настойка только дно скрыла.
— Но мысли у меня есть на этот счет… — проговорила она.
— За мысли! — предложил я тост. — То есть за девушек не только красивых, но и умных.
Настя выпила, скривилась и улыбнулась одновременно, а еще вроде бы покраснела — в темноте не разглядеть. Ей и хотелось поделиться со мной своими мыслями, и было боязно почему-то, словно такие вещи не принято рассказывать первому встречному, это для своих.
Помолчав немного, она продолжила:
— На очередном съезде КПСС товарищ Горский предложил много партийных реформ, в том числе что-то вроде автономии на местах и пожизненные посты всем членам Политбюро,
