Перед отъездом мне пришлось задать вопрос, поскольку никто ни разу не произнес имени этого человека. «Кто владелец? И кто задумал этот проект?» Мой спутник быстро выдал заученный ответ, не глядя мне в глаза. «Я не вправе говорить. Он очень богат». Но это я и сама поняла.
По пути к воротам я глядела по сторонам — не попадутся ли следы восстановления экосистемы? Пока я не видела ни одного. Только дом и поле для гольфа. Слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Я размышляла об этом могущественном человеке, безымянном, невидимом, собравшем столько ресурсов для создания сада. Анонимный филантроп, не желающий огласки, или прячущийся от всех известный человек?
О моем скором отъезде сообщили по рации, и когда я достигла границы поместья, ворота открылись, а потом бесшумно затворились за мной.
* * *
Вернувшись в свой кабинет, я написала безобидный отчетец, попытавшись просветить Владельца, объяснить, что поставленную им задачу выполнить почти невозможно. Даже потратив все деньги мира, вы не вырастите мох на голом камне в короткий срок. Нужно время. Я приложила список всех видов, встреченных нами, пояснения насчет среды, которая им требуется, и указания по правильному выбору видов для сада мхов. Как настоящий ученый, я отметила, что если они действительно хотят вырастить мох на камне, то должны рассмотреть вопрос о финансировании совместного исследовательского проекта. И включила рецепты коктейлей с пахтой и навозом — кто знает?
Через несколько недель мне прислали чек. Не могу сказать, чтобы я была очень довольна работой. Всё это предприятие рекламировали как образовательный проект по восстановлению растительности, но оно подозрительно напоминало попытку уклонения от налогов со стороны богатого человека, построившего новый дом, имеющего слабость ко мху и жаждущего контролировать всех и вся. Может, там, куда отправлялись мужчины на грузовиках, и шла добротная работа по восстановлению экосистемы, но я ее не видела.
Поэтому я удивилась, когда через год раздался звонок от Мэтта. Он спросил, могу ли я снова приехать и помочь им. По его словам, дело заметно продвинулось, и он очень хочет показать мне сад. Когда я приехала, то нигде не нашла его. Меня сопровождала бойкая молодая женщина, которой поручили показать мне сады. Я спросила, что с Мэттом; оказалось, его перебросили на другой проект — может быть, на сад с азалиями. Женщина торопливо провела меня к дому. «Владелец хочет, чтобы вы посмотрели, как мы обустроили террасу со мхом. Закончили буквально в прошлом месяце».
Вот это преображение! Всего за год всё состарилось на сто лет. Кентуккийский дуб выглядел так, будто всегда рос здесь, на месте строительного мусора появились зеленые лужайки. Там, где прошлой весной громоздилась куча голых камней, возникла потрясающая копия вершины одной из Аппалачских гор с местной растительностью. Азалии с извилистыми стволами отбрасывали светлую тень на темные камни, расположенные в убедительном беспорядке — казалось, будто сосны растут на дне глубоких расщелин. Посадки орляка и восковника шли вдоль дорожек, которые вели к группам видавших виды садовых стульев. Всё и вправду выглядело старым. И — к моему изумлению — каждый камень был отделан мхом: чудесный толстый ковер, сотканный точно из тех видов, что нужно. Brachythecium увенчивал скалы, Hedwigia тянулась по краям. Orthotrichum искусно окаймлял скальные выступы, напоминая черные каллиграфические знаки на старом пергаменте. Выглядело потрясающе: совершенство в каждой детали. А ведь этому творению было две недели от роду. Учитывая результат, мне, пожалуй, стоило пересмотреть свои взгляды на достоинства коктейлей из мха.
Мою провожатую не очень-то заинтересовали бурные восхваления сада, сыпавшиеся из моих уст. Придерживаясь расписания, она торопила меня — надо было пойти во внутренний двор на другой стороне дома. Красивое мощение плиткой под пересаженными деревьями. «Владелец хочет знать, как избавиться от мха между камнями», — сказала она и замерла, занеся ручку над блокнотом. Я не знала, что ответить. Множество усилий потрачено ради того, чтобы мох рос в одном месте, там же, где он решил поселиться сам, его хотят уничтожить.
Мы прошли обратно на главную подсобную площадку, где сновали землеройные машины. Громкие сигналы раций, люди в форме, ощущение спешки: казалось, здесь проводят военную операцию. Сержанты в касках патрулировали местность, сидя в джипах, меж тем как грузовики с гватемальскими пехотинцами в кузове, чье вооружение составляли лопаты и садовые пилы, уезжали прочь; все они повиновались приказам Владельца.
Меня тоже втолкнули в джип, и мы покатили по неровной свежепроложенной дороге, зиявшей среди дубравы. Водителя прислали специально, чтобы отвезти меня, но он не знал почти ничего о том, куда мы едем. Увижу ли я Мэтта? «Уже почти на месте», — рявкнул водитель, общаясь по рации. Импровизированная дорога заканчивалась небольшой поляной, на которой стоял ярко-желтый кран. Солнце освещало сложенные в штабель пустые палеты. По краям поляны, в тени, стояли загадочные фигуры, укутанные в подвязанную шпагатом мешковину, словно статуи, ждущие открытия. Среди деревьев стояли мускулистые мужчины, склонившие друг к другу головы в касках: там что-то обсуждали. Один вышел вперед и воодушевленно представился: Питер, дизайнер, специалист по натуральному камню. Он был страшно рад видеть меня, поскольку им требовался совет, прежде чем продолжить работу. Владелец привез его сюда специально для этой операции. Он был обеспокоен тем, что они могут испортить мох — не взгляну ли я на всё это? Мы присоединились к группе мужчин, и они начали рассматривать новенького — женщину, владеющую тайнами мхов.
Этих господ представили мне как мастеров по точным взрывам, прибывших из Италии. Перед нами возвышался объект, над которым они хлопотали: скала со множеством неровностей, густо покрытая мхом. Я сразу признала ее: тот прекрасный небольшой утес, куда в прошлом году приводил меня Мэтт. Половины его уже не было. По сути, здесь работала почти специализированная команда. Питер, дизайнер по камням, выберет самые красивые участки скалы, те, где сланец был пронизан кварцевыми жилами и где мхи выглядели особенно красивыми. Затем взрывники определят места для закладки зарядом и отделят от утеса нужную часть. И наконец, менее квалифицированные рабочие погрузят ее с помощью крана на палету и обернут влажной мешковиной, чтобы не повредить драгоценный мох. Я тут же поняла, что прелестные камни террасы ни разу не соприкасались с коктейлем из мха. Мои ладони вспотели.
У них было множество вопросов. Надо ли обертывать камни перед взрывом? Правильно ли Питер всё рассчитал — переживут ли эти мхи перевозку? Как долго можно держать мох под мешковиной? Могу ли я поработать с Питером и дать советы насчет того, куда именно поставить тот
