потока горьких слёз.
— Как же так, Ратиборушка, почему мы⁈ Почему с нами такое несчастье приключилось⁈ — прерывисто всхлипывая на широкой груди рыжеволосого витязя, потрясённо пробормотала она, после чего отпрянула от могучего богатыря и, умоляюще глядя в его бездонные голубые очи, жалобно, но вместе с тем и сердито прошептала: — Сделай что-нибудь, Ратибор, только не бездействуй, как этот старый дурень, от которого толку чуть! — Добролюб пропустил мимо ушей обидную реплику убитой горем княгини, мудро сделав вид, что просто не расслышал её.
— Он не в силах ему помочь, — раздался скрипучий голос позади них. На пороге комнаты княжеской стояла Благана, также слышавшая последние слова Лютеги. Через плечо у неё была перекинута небольшая дорожная сумка, а в руках она бережно сжимала некий плотно закупоренный сосуд плоской формы, наполненный полупрозрачной кашеобразной жижей. — Да и никто не сможет! Проклятие смерти на него наложили. Есть только два способа…
— Это она!.. Вон! Пошла вон! — красивое лицо княгини исказила дикая ярость. — Вскоре после появления этой ведьмы в нашем доме мой муж любимый и слёг от неведомой хвори! Убейте её!.. На костре сожгите или четвертуйте, но сделайте так, чтобы она сдохла! — Лютега хотела в праведном гневе броситься к замолчавшей ворожее и вцепиться ей в волосы, но Ратибор одной рукой придержал взбеленившуюся не на шутку жену Святослава, нашедшую, наконец, на кого, по её мнению, можно было свалить всю вину за случившееся да выместить накопившиеся за день напряжение, обиду и злость.
— Спокойно, Лютик, спокойно, она тут ни при чём, ручаюсь! — Ратибор заглянул государыне в глаза и слегка потряс за плечи, пытаясь привести в чувство. — Слышишь меня, милая? Ни при чём!
— Так ты что, заодно с этой колдуньей⁈ — Лютега потрясённо уставилась на Ратибора. — Отпусти меня! Не трогай! Как ты мог!.. — княгиня вырвалась из рук рыжебородого великана и присела назад на кровать. Слёзы по новой ручьём потекли из её и без того заплаканных очей. — Как ты мог… — еле слышно прошептала она, вдруг впав в прострацию. — Как ты мог, как мог… — всё повторяла и повторяла подавленно Лютега, ни к кому конкретно не обращаясь, а лишь покачиваясь, как маятник, из стороны в сторону и тихонько подвывая. — Как ты мог…
— Рыжий, — между тем Благана подошла и тихонько дёрнула за рукав Ратибора, — со мной идём! — после чего развернулась и стремительно вышла прочь из комнаты.
— К моим охрану приставить не забудь. Сегодня же! — буркнул Ратибор княжьему воеводе, быстро проходя мимо Яромира вслед за ворожеёй.
— Уже отправил, друже!.. Прям вот с минуту назад!..
— Хорошо. И чтоб глаз с моей семьи не спускали!..
— Будет сделано, приятель! Будет сделано!..
— Я могу чем-нибудь помочь? — робко подал голос до сих пор молчавший Емельян, всё это время скромно стоявший недалеко от входа в княжескую опочивальню.
— Конечно, Емеля! Сгоняй-ка ты за кувшинчиком кваса, а то в горле чего-то пересохло…
— После дождичка в четверг, Ратик…
— Сегодня как раз четверг, Емеля. И дождь уже прокапал.
— Правда, что ль⁈ Вот дерьмо…
* * *
— Как у тебя дела со стрельбой из лука, медвежонок? — Благана стремительно вышла на балкон второго этажа княжьего терема. — Или ты только топором махать умеешь?
— Обижаешь, бабуль! В яблочко с сотни шагов десять из десяти обычно попадаю с закрытыми зенками, если, конечно, под мышкой никто не чихнёт в самый ответственный момент…
— Я тебе дам сейчас бабулю! Совсем, гляжу, распоясался!.. Думаешь, вымахал до неба, так моя клюка тебя по темечку не тюкнет?.. Я на табуретку встану, если что! — возмущённая знахарка громко фыркнула. — Лук у тебя с собой?
— Нет, но достать не проблема: у князя своя оружейная в замке имеется…
Так поспеши, доставай давай, чего ждёшь⁈ Скоро посмотрим, какой из тебя стрелок! И конь нужен добрый… Точнее, два! Жди с ними меня у входа в терем, скоро буду! — Благана, сделав несколько глотков зелья из своей странной плоской бутылочки, сложила руки на груди, закрыла глаза и начала слегка раскачиваться, что-то еле слышно нашёптывая.
Ратибор, пожав плечами, не стал терять драгоценного времени и, споро спустившись в располагавшуюся в княжеских казематах оружейную, выбрал самый большой лук, который там нашёл, не забыв прихватить и колчан со стрелами. После, поднявшись наверх и проследовав до располагавшейся недалече конюшни Святослава, выбрал доброго буланого жеребца себе и пегую лошадку для своей спутницы да принялся ждать ведунью у входа. Стража препятствий ему не чинила и глупых вопросов не задавала; рыжего медведя лишний раз теребить почём зря — дело рисковое: можно так ведь и без зубов остаться…
Тем временем к балкону, на котором, качаясь как маятник, до сих пор стояла Благана, продолжая что-то бессвязно бубнить себе под нос, подлетела крупная ворона. Ворожея, не открывая глаз, протянула руку на хлопанье крыльев, и серая птица тут же на неё опустилась. Затем ведунья чуть наклонилась и медленно выдохнула лёгкое облачко бледного пара, окутавшее голову смирно сидящей на её длани крылатой гостье. Та лишь защёлкала недовольно клювом, что-то возмущённо прокаркав в ответ.
— А теперь лети, красавица, лети! Да помогут тебе боги! — Благана резко подкинула в воздух сидящую у неё на руке птицу. Стремительно набирая высоту, ворона стрелой умчалась вдаль, в сторону Варграда. — И мне заодно их помощь тоже не помешала бы… — открыв глаза, хмуро пробормотала целительница и начала торопливо спускаться на первый этаж, затем быстро засеменив к выходу из терема, где её уже поджидал Ратибор.
Глава 14
«Это уже наглость!..»
Где-то в тереме правителя Варграда…
— … Я ему моргальники выдавлю ещё живому, после чего отрежу уши, сырыми сожру да медовухой запью! А кишки этого самодовольного мухошлёпа гвоздями к стенке приколочу! Аккурат под его рыжей башкой, которую я закреплю на рогах большого пятнистого оленя, что завалил давеча на охоте!.. Он, скотина тупоголовая, вообще сильно пожалеет, что не сдох ранее, до встречи со мной!.. — Лудогор в бешенстве опрокинул ещё один стол на бок и, развернувшись, негодующе уставился на угрюмых Лучезара с Кулбахом, безмолвно взирающих на погром, учинённый старшим сыном правителя Варграда. — Что вы молчите, что молчите⁈ — воскликнул он в дикой ярости, взял за спинку один
