куда-то девается.
— Обещаешь?
— Обещаю, — говорю я, серьезно глядя ему в глаза и обвивая руками шею.
Привстаю на цыпочки и сама касаюсь его губ, раздвигая их кончиком языка.
Александр сжимает руки так, что я шиплю от его хватки на своей филейной части, и жадно набрасывается на мой рот, забыв о нежности и осторожности.
Мы оба забываем об осторожности, сжимая друг друга в объятиях и крутясь по кабинету, словно в вальсе.
В чувство нас приводит стук двери и звонкий голос:
— Лала, я… — изумленный до невозможности. — Папа? Лала?!
41
Я отскакиваю от Александра так быстро, что он не успевает меня удержать.
Вот это мы попали! Если обойдется — поверю в Деда Мороза!
У Динки и без того полная каша в голове на месте семейных ролей, а мы в нее масла подлили.
— Папа! — грозно говорит Дина, складывая руки на груди. — Зачем ты целуешь Лалу?
Бросаю на Александра панический взгляд. Он пока не проявлял гениальности в области педагогики, так что ляпнуть может, что угодно. Проблема в том, что и я не педагог и вообще без понятия, что тут можно сказать.
Александр аккуратно приглаживает волосы и поправляет задранную футболку. Это я успела под нее забраться? Когда только…
Присаживается на корточки и говорит:
— Дин, ты ведь любишь Лару?
— Да! — с вызовом заявляет она.
— Ты ее обнимаешь и целуешь и даже спишь с ней в кровати по утрам?
— Да!
Александр бросает на меня быстрый взгляд, от которого меня окатывает горячей волной.
— Так вот. Я тоже хочу, — говорит он Дине, но я прямо кожей чувствую, что он ждет моей реакции.
— Нет! Лала моя няня! Найди себе свою и ее целуй! — выдвигает та альтернативное предложение, и я не могу сдержать хихиканья.
Александр тоже нервно хмыкает и качает головой.
— Мы об этом еще поговорим, — обещает он.
— Да! — говорит Дина, а потом двумя руками толкает его так, что он усаживается на пол. — Все, уйди, папа!
— Это мой кабинет, — напоминает ей Александр.
— Кабинет тоже мой! — говорит Дина, отправляясь к его креслу у стола.
— И квартира?
— И квартира! И машина! — она забирается в кресло и даже открывает ноутбук, лежащий на столе. — Все, я работаю, не мешайте.
Я ржу, уткнувшись в ладони, а Александр переводит взгляд с меня на дочь и обратно.
— Ну… — он судорожно ищет выход. Поднимается с пола, подходит ко мне. — Раз машина уже твоя, напишу Деду Морозу, чтобы в подарок тебе ее не приносил.
— Он тебя не послушается! — нагло заявляет Дина, отвлекаясь от копания в ноутбуке. Я бы на месте Александра уже напряглась. — Ты был плохим в этом году!
— Иногда я думаю, что молчаливой она мне нравилась больше, — заговорщицким шепотом сообщает мне Александр.
— Ш-ш-ш-ш-ш! — говорю я, прикладывая палец к губам.
Александр ловит мою руку и некоторое время держит в своей, пользуясь тем, что Дина отвлеклась на разгром его деловой переписки.
— Дин! — зовет он, глядя при этом на меня. — А можно я всего один разочек Лару поцелую?
— Нет! — строго отрезает она.
Мы переглядываемся. Мне неловко, я смущаюсь, но при этом в груди шевелится что-то теплое и пушистое. Растущее от его желания меня поцеловать и от смешной ревности Дины.
— Но можно обнять! — смягчается внезапно строгая владелица этой квартиры.
Александр зря времени не теряет — привлекает меня к себе, гладит по спине и шумно вдыхает запах моих волос.
Дина наблюдает за этим из-за стола несколько секунд, после чего вылезает из кресла, подходит к нам, отталкивая друг от рука и берет меня за руку.
— Лала, пошли! — говорит она. — Пора заниматься. И играть. И обедать.
И я ухожу за ней, бросая последний взгляд на Александра, который смотрит на нас обоих с умилением и теплотой.
За день до Нового Года я вожусь с приложением доставки, заказывая все, что нам не хватает для новогоднего стола. Безалкогольное шампанское для всех троих, сок, пара салатиков, фрукты…
Что я упускаю?
— Дин! — зову я ее, сидящую с огромной яркой книжкой на диване. — Какая еда самая праздничная?
Она задумывается, болтая ногами, а потом твердо сообщает:
— Картошка.
— Почему?! — изумляюсь я.
— Не знаю, — отмахивается Дина. — Вкусная потому что. И редко.
— Ладно… — я добавляю еще несколько пунктов в заказ. — Черная икра и картошка, полный дом деликатесов, настоящий праздник!
Александр в джинсах и свитере выходит в гостиную и лезет в холодильник.
Достает оттуда протеиновый батончик и смотрит на него с сомнением.
— Саш, — окликаю я его, все еще чувствуя себя немного неловко от фамильярного обращения. — Что тебе на Новый Год нужно на столе?
— Торт! — незамедлительно отзывается он.
— Кто ест торт на Новый Год?
— Ты не ешь?
— Нет.
— А я всегда. Наполеон. Умеешь?
— Не-а, — говорю я, перебираясь в другой раздел приложения доставки. — Но уверена, что множество кондитеров в Петербурге умеют.
Дина, настороженно глядящая на нас, отбрасывает книгу и врезается всем телом в меня, тут же тесно прижимаясь.
— Лала! Давай приготовим торт! Ну, Лала, ну давай!
— Я правда не умею!
— Ла-а-а-а-ала-а-а-а-а!
Переносить спокойно детский визг я пока не научилась, несмотря на почти два месяца стажа в качестве няни. Поэтому я просто добавляю в список масло, муку, сахар и лезу искать рецепт «Наполеона».
Вот так и получается, что приготовление «Наполеона» становится нашим главным развлечением в новогодний вечер.
Пока папа перекладывает салаты и закуски в тарелки и миски, мы с Диной жужжим миксером и раскатываем на столе тонкие пласты теста.
— Есть торт можно будет только завтра, — предупреждаю я. — Когда пропитается. Может, закажем все-таки где-нибудь?
— Ну и что! — хором говорят Дина и Александр.
— Упрямые оба! — ворчу я, с силой нажимая на скалку. — Что отец, что дочь. От осинки не родятся апельсинки!
— Папа, мы с тобой апельсинки! — сообщает Дина.
Папа протягивает ей руку, и она пожимает его пальцы, пачкая их мукой.
Я только фыркаю, заодно сдувая челку с лица.
Александр идет возиться с телевизором, и уже через пару минут до нас доносятся аплодисменты и звон бокалов — все идет по плану, запущена запись «Голубого огонька».
Только он какой-то странный…
— Что-то в телеке каких-то не тех людей показывают, — склоняю я голову набок, разглядывая слишком молодого Киркорова и прочих гостей, резко выбивающихся из нынешней политической повестки.
— Это 2004-й год, — вполголоса говорит Александр, возвращаясь к холодильнику. — Чтобы не спалиться на датах. А так фиг разберешь — четвертый или двадцать четвертый они там встречают.
— Ну логично…
Коржи по очереди пекутся в
