крикнул тот, и высунулся из двери, — Про оборотня слыхали поди? — мужики только захлопали глазами, — Так вот это я и есть! Лошадей держите, чтоб не понесли!
Степаныч скинул семейные труселя и серым комом выкатился из повозки, сразу же метнувшись в сторону, уходя через поле к чернеющей поросли чахлых берёз, покрывающих болото.
— Херасе! — только и смог сказать тот, что сидел на облучке.
Трое остановились и переглянулись.
— А вроде нормальный мужик…
— Нормальный и есть! — рассердился старший, — Чего встали-то кольями? Поехали, вдруг не сдюжит один? Прибьёт предатель нашего агронома — будет нам на орехи! Давай, шевели копытами, кляча!
Кучер дёрнул вожжами, подбодрил чмоканьем прядающую ушами кобылку и побормотал себе под нос:
— А всё-тки здоровенный волчара!
Степаныч нёсся через лес, испытывая восторг от каждого скачка, от каждого мельчайшего движения. Мир визуально чуть поблёк, зато наполнился красками запахов, целой движущейся картиной волн, спиралей и пятен. Их можно было читать, как книгу, наслаждаясь и смакуя…
Потом! Потом — обязательно! Сейчас враг уходит!
Обран
Васильев увидел возок с парой конных сопровождающих минут сорок назад. Сердце ёкнуло: «за мной» — но поначалу оставалась надежда. Однако преследователи держались как пришитые. «Точно за мной», — понял Васильев и начал подгонять лошадей. Менять своих лошадок он в Остафьево не стал — нагрузок особых в деревушке не было, поэтому лошади у них практически все были пенсионного возраста и для задуманных планов никак не подходили. Тем более что полтора часа его кони всё-таки отдохнули, и если бы не погоня, вообще никаких проблем бы не возникло.
Оглянувшись ещё несколько раз, Обран Михайлович ещё больше успокоился: у него возок был запряжён парой, а у погони — одинокой остафьевской старушкой. Да и под верховыми лошади тоже не показывали чудес кавалерийской прыти. Он усмехнулся:
— Обрыбитесь! Н-н-но-о-о-о! Веселей, залётные!
Дорога заворачивала по большой дуге через болезненного вида лесок. Болото тут, что ли? Вроде как низинка или ямка… Звуки сделались глуше, да и вообще место было какое-то неприятное; он покрикивал на лошадей, чтобы слышать хоть какой-то звук кроме скрипа снега и стука лошадиных копыт в мертвенной тишине. Вон, просвет впереди, вроде.
— Ну, давай! — Васильев оглянулся проверить: видна ли погоня, но из-за кривизны дороги позади было видно от силы метров на сто. Зато справа, между деревьями, ему показалось быстро движущееся, настигающее его серое пятно.
— А ну, пошла! — он подскочил на облучке, яростно нахлёстывая лошадей, — Н-но! Но! Живее, бл*дь! Но-о-о! Но-о-о-о-о!!! А-а-а!!!
Теперь уже видно было, что это крупный, просто гигантский волк. Он догонял возок легко, мягкими пятиметровыми скачками. И улыбался. Обран кричал, не помня себя от ужаса. Мир стал медленным и очень страшным. Волк оттолкнулся и полетел вперёд, он летел прямо на него, и ветер шевелил шерсть на его серебристо-серой шкуре, а потом он приземлился на самом облучке, схватившись передними лапами за перила, повозку тяжело тряхнуло и перекосило, взрывая дорогу и разбрасывая вокруг комья плохо укатанного снега, лошади запутались в упряжи и встали, всё ускорилось, волк обдал его горячим дыханием и сказал:
— Хри… ве-е-ет…
Обран обосрался и умер.
…
Мамочка, наверное он всё-таки не умер, потому что лежать было твёрдо и холодно, и ещё сильно пахло. Чьи-то голоса весело орали:
— Вон! Вон они!
Господин Васильев разлепил глаза и увидел, как к его раскорячившейся посреди дороги повозке подъехал возок старшего агронома, а огромный волк, сидевший у обочины, юркнул туда и изнутри донеслось:
— Ой, мужики, спасибо! Перекинуться хотел в человека, чтоб лошади не шарахались — холодно, раскудрить его через коромысло! Хотел с этого хоть куртку снять — воняет, сил нет.
— А чего он? — с любопытством спросил кучер.
— Да, нервная система, видать, слабая. Увидел меня — и того… Кишечник не выдержал.
— Я-а-асно…
Трое дружинников обменялись многозначительными взглядами: а мы-то, типа — не того, мы-то — о-го-го себе, даже штанов не обмочили!
«Так вот что воняет. Мама дорогая, лучше б я умер…»
ПРО ВООБЩЕ
Князь подошёл к вопросу чистки рядов с большим тщанием. Трое прибежавших и покаявшихся в первые же сутки были сильно понижены в звании, их имущество конфисковано, а сами они высланы вместе с семьями — как раз-таки на север, строить укрепления для войны с орками. И даже с тем условием, что если сильно постараются — будет им послабление в поселении. Обошёлся, с моей точки зрения, довольно мягко. Зато с теми, кто пытался инспекционные проверки перехитрить или тем паче бежать, разговор был короткий: конфискация, клеймо, каторга.
С замаравшимися помельче ситуация складывалась аналогично. Явка с повинной — верни награбленное и покайся. Даже не все свои должности потеряли, хотя, думаю, надзор за ними в ближайшие годы будет — мама не горюй! — пока репутацию не восстановят. А вот если упирался и прятался — верни в двойном размере и езжай куда-нибудь на выселки младшим помощником третьего свинаря.
Следственные мероприятия расходились широкими кругами, уже не так спешно, но с неотвратимой методичностью. А уж когда старшего агронома княжеским указом перевели со старой должности, назначив независимым княжеским консультантом по вопросам следствия… Анатолию Степанычу иногда достаточно было просто зайти в комнату, сесть рядом с подозреваемым и принюхаться, безо всяких превращений, чтобы признательный поток приобрёл лавинообразный характер. Ибо слухи — вещь, весьма склонная к гиперболизации.
ОРОЧЬЯ ВОЙНА. ПРИГОТОВЛЕНИЯ
Инженеры (наши и местные) организовали временное КБ и выдали товарищам из-за бугра такой чертёж вагенбурга, что они, по-моему, слегка офигели. Тем более что в сроках исполнения было написано: два дня. А как они хотели? У них два — у нас восемь. Торопиться надо.
Каждый день на север выдвигались новые обозы и отряды княжеских дружинников. Всего князь предполагал перекинуть туда около трёхсот человек — это и так была почти половина всех их регулярных военных частей. Мы надеялись, что такого количества хватит с лихвой, тем более что южные и восточные границы никак нельзя было оголять даже зимой, да и в Столице с учётом нынешних обстоятельств гарнизон не только не уменьшился, а даже ещё и подрос.
Наши рейнджеры тоже пошли с княжескими людьми — присмотреть, мало ли что…
Доставленные Гали́ной маги из артефактной мастерской впахивали как святой Франциск. Или правильнее сказать — мотыжили? Была поставлена задача: усилить сопротивляемость ментальному контролю минимум вдвое. Анариэль поразила местных, приперев с собой мэллорн в закутанном во много одёжек горшке. И чего удивляться? Нари нужен был контакт с мэллорном, хотя бы маленьким, иначе она резко теряла в производительности. И уж как мы тряслись, чтобы это растеньице не зачахло — это надо было видеть. В артефактной лаборатории непрерывно дежурил кто-то из двух оставшихся ботаничек, посменно.
Брэдли (помните ещё такого?), увидев новые женские лица, страшно оживился, а Нари, увидев Брэдли, не менее страшно обрадовалась:
— Это ж ходячий тестер подавления воли! — утащила его в выбранную под лабораторию комнату и, видимо, приковала цепью к стене, потому как больше на этой неделе мы гида не видели. Зато артефакты пошли всё лучше и лучше! Вот что магия животворящая с женщинами делает!
Актёры продолжали радовать народ. По просьбе княгини наша труппа показала несколько детских спектаклей, а Коле — парочку мультиков. Всё, теперь он был кумиром всех детей (и не только детей) в этом городе. А после дуэли, когда выяснилось, что невысокий изящный эльф не только художник, архитектор и мастер иллюзий, но ещё и великолепный фехтовальщик, за ним стали таскаться такие толпы воздыхательниц и сманивателей, что я уж на полном серьёзе собиралась попросить Вову приставить к парню охрану. Коле, однако, сам был не дурак, и если его донимали уж очень сильно — включал иллюзию отсутствия (как бы невидимость) и по-тихой линял.
17. ЖДАЛИ-ЖДАЛИ — ДОЖДАЛИСЬ!
ДОРОГА НА СЕВЕР
Новая Земля, дорога на север, анти-орочья крепость, 26–27.07 (декабря) 0027
Кельда
Итак, двадцать шестого декабря мы, наконец, получили наш заказ — тяжёлые, обшитые пластинами из спецсплава повозки. В каждую впряглись по четыре тяжика, и мы поехали.
Двенадцать повозок, князь с личной гвардией, наш барон Белый Ворон с дружиной, Петя, Мишка, Санька, Галя, Андле, Василиса, и я. Со мной
