Книга Нельзя влюбляться - Лил Текст

"Не хочется отпускать. Что если это никогда не повторится? Разве сможет моё сердце теперь биться ровно?"

Резкий скрежет, нет, даже визг колёс, разрушил волшебство этого момента.

Я дёрнулась, чтобы отстраниться от Микаэля, словно ребёнок, пойманный на краже конфет из буфета. Но он не отпустил. Его руки уверенно и в то же время мягко удерживали меня.

— Тварь! — истошно орал Оскар, выскакивая из машины, и, направляясь в нашу сторону — Вы оба! Твари! Что за игру ты затеял, подонок?

Микаэль медленно отстранил меня, напоследок ласково поцеловав в лоб, и улыбнулся одним уголком губ, глядя прямо в глаза — в самое сердце.

— Я знал! Знал! Тебе не отмыться, дрянь! — кричал он, с ненавистью глядя на меня, — Ты пожалеешь об этом!

От его взгляда кровь в жилах заледенела. Я не заметила, как Микаэль оказался возле Оскара. Поняла это лишь, когда его кулак врезался в гладкую скулу, ещё красную от вчерашней пощёчины. Оскар пошатнулся, но не упал. Один удар, второй. Меня не покидало ощущение нереальности момента, как будто я в замедленной 3D-вселенной. Страх сковал меня.

"Неужели так будет всегда?" — пронеслось в голове.

Микаэль уложил Оскара на землю, заламывая руку за спину, но тот вырвался и стал бить в ответ. Он выкрикивал оскорбления в его и в мой адрес. Микаэль молча уворачивался от ударов и пытался снова повалить брата.

— Ты дрянь, Ева! — закричал Оскар, оказавшись под Микой, — Я трахну тебя и тебе придётся стать моей! Мразь!

Меня затошнило.

Лицо и голова Микаэля покраснели от злости. Казалось, что он вложил всю ненависть в последний удар по смазливой мордашке своего братца. Кровь брызнула ему на лицо, снег рядом, окрасился в алый цвет.

— Садись в машину, — спокойно обратился ко мне Микаэль, доставая из кармана платок, чтобы вытереть кровь с лица и рук.

"Так будет всегда", — вывод возник в мыслях сам собой.

Садясь в машину, Микаэль вызывал скорую. Не дожидаясь её приезда, тронулся с места.

— Мне очень жаль… — я не знала, что говорить, но и молчать не могла.

— Не нужно, Ева, — прервал он меня довольно резко, но потом смягчил тон, — Ты не виновата в алчности моего брата.

Мужской голос на фоне повторял: "Ttwisted. Ttwisted love. Ttwisted. Ttwisted love".

Тело дрожало от холода и меня всё ещё тошнило от последних слов Оскара.

— Он может это сделать? — было мерзко от одной мысли.

— Не думай об этом.

— Не могу, — прошептала я, срываясь на плач, — Мне страшно.

Микаэль вновь притормозил и повернулся ко мне, мимо пронеслась машина скорой помощи.

Он наклонился, чтобы обнять меня:

— Я не допущу этого.

Я обняла его в ответ, принимая окончательное решение — я вдыхаю его аромат в последний раз.

Это конец.

Глава 31. Сама виновата

— Останови возле магазина, пожалуйста.

— Хорошо.

— Не жди меня, я дойду сама потом.

— Ты уверена? Мне…

— Да, ты и так много для меня сделал. Спасибо, — только сейчас я осмелилась повернуться к нему лицом.

— Пустяки, — он вернул взгляд на дорогу.

Спорить не стала, хоть и не считала это пустяками. Чем дольше говорим, тем сложнее уходить.

Припарковав машину возле супермаркета, он вышел, чтобы открыть мне дверь. Захотелось снова к нему прижаться, но я сдержалась. А он нет. Обнял меня, будто я самое дорогое, что есть в его жизни:

— Ты не одна. Я всегда рядом!

"Спагетти, каннеллони, тортеллини, фарфалле, феттучини, лазанья", — чтобы не разрыдаться, я стала перечислять в голове виды макаронных изделий, которые знаю. И разомкнула объятия, когда варианты закончились.

— Тебя точно не ждать? — он внимательно всматривался в мои глаза, будто искал там что-то.

— Угу, — я попыталась улыбнуться, но быстро развернулась в сторону магазина, чувствуя прилив очередной волны слёз.

Зайдя внутрь, спряталась за первой попавшейся витриной, чтобы убедиться, что Микаэль уехал, а не пошёл за мной. Гуляя между рядами, я то и дело оглядывалась — постоянно казалось, что за мной кто-то следит.

"Паранойя?" — спросила сама у себя? — "Трусы?!"

Я часто заходила сюда за продуктами, но ни разу не видела этот отдел с бельём.

И вот я стою посреди пустынного супермаркета с диким желанием надеть трусы на голову. Навязчивая мысль, возникшая из ниоткуда, вырвавшая меня из реальности, и, не желающая отпускать. Единственное, что отличало сейчас меня от сумасшедшей, тот факт, что я задумалась о нормальности этого желания.

Интересно, это Вселенная сделала мне подарок, чтобы отвлечь от паршивых мыслей?

В кармане завибрировал телефон:

— Алло?

— Ева, а ты где?

— Я… — задумалась, как ответить на вопрос. Можно сказать в Москве, в магазине, возле дома. — Я возле трусов.

— Что? Мать, какие трусы? — заразительный смех Маши заставил меня улыбнуться.

"Жизнь продолжается".

— А домой когда планируешь?

— Сейчас куплю, что нужно, и пойду. А что?

— Ну, мы с Лизой решили, что пицца, сериалы и слёзы без нас, это эгоистично с твоей стороны, поэтому жди нас сегодня.

— Вы уже приехали?

— Нет, выезжаем только.

— Хорошо, — я сбросила звонок. — "Может и к лучшему, что буду не одна".

Купив бутылку воды и несколько пачек сока, я вышла из магазина. Зайдя в квартиру, заказала пиццу и решила сразу позвонить папе: "Зачем откладывать казнь и изводить себя догадками". Но он не ответил, и я позвонила маме.

— Да, Евочка. Как дела? Как Оскар? — мама сидит на кухне перед телевизором, сейчас время её любимого сериала.

— Привет, мамуль! Папа далеко? — я вздрогнула при упоминании Оскара.

— Он в кабинете, а что?

Говорят, мамы чувствуют своих детей даже на расстоянии. Видимо, так и есть. Она напряглась.

— Позови его тоже, не хочу два раза рассказывать одно и то же.

— Он работает сейчас. Ева, у тебя всё хорошо?

— Нет, — практически крикнула я, — позови папу, пожалуйста.

Мама встала. С экрана на меня смотрела спинка её любимого кресла и обои с повторяющимся узором: "Ничего не меняется".

Послышался недовольный голос папы.

"Однозначно ничего не меняется".

— Ева, что за срочность? — он даже не поздоровался, увидев меня на экране. Я решила тоже не утруждать себя приветствием.

— Я рассталась с Оскаром.

Мама громко ахнула, отец молча осознавал, что только что услышал.

— Он меня не любит. Я его не люблю. Утром я вернула ему кольцо.

— Вот же заладила со своей любовью! — пока ещё не кричал, но уже повысил тон папа.

— Он