хочет устроить секретаршей свою девку, с которой мне изменяет. Меня считает ребёнком, которого можно обманывать. Он постоянно меня оскорбляет и унижает. Он трётся об меня, трогает меня там, где мне не нравится, — слёзы наворачивались, было стыдно говорить такие вещи родителям, но я старалась не замолкать, чтобы не сбиться с мысли, и не дать отцу вставить слово. — Он тиран. Только возле своего отца он старается быть милым со мной, когда Сергей Эдуардович не рядом, он груб со мной. Ему плевать на мои чувства и желания.
— Ева, — всё же попытался перебить меня папа.
— Он говорит мне мерзкие вещи. Я боюсь представить, что он будет делать, когда я стану его женой. Я вчера случайно услышала его разговор с отцом! Он сам сказал, что терпит меня только ради какого-то контракта. Если я откажусь от него, он не получит свою долю в издательстве, — и тут до меня начало доходить то, о чём я даже не задумывалась раньше. — Когда вы приезжаете?
— Ева… — отец продолжал меня не слышать.
— Мама! — крикнула я. — Когда. Вы. Приезжаете?
— После Нового года. Третьего числа, — она вздрогнула от моего вопля.
— Ева, — взывал ко мне отец, но теперь не слышала я.
"Вот почему он не хотел расставаться в субботу. Просил дать ему шанс, всего неделю, чтобы он мог доказать свою любовь. Мерзавец! Лживая крыса! Он знал, что мой отец приедет подписывать контракт и тянул время! Какая я идиотка! Боже, какая же я идиотка!" — я наливалась злобой. — Ты знал! Ты всё знал и отправил меня в это проклятое место, чтобы выдать замуж за него. Поэтому так легко меня отпустил!
— Успокойся и послушай меня, — отец воспользовался паузой. Его менторский тон меня раздражал, — нам этот договор нужен не меньше, чем Сергею… Эдуардовичу. Если не будет вашего брака, не будет сделки. Ты изначально знала условие своего переезда — работа в их издательстве. И согласилась.
— Я бы не согласилась, если бы мне сразу сказали о необходимости выходить замуж.
— Оскар хороший парень, если бы ты присмотрелась к нему получше, то не пришлось бы тебя сейчас заставлять! — в голосе отца было столько безразличия, словно я чужой ему человек.
— Я достаточно хорошо к нему присмотрелась, чтобы не выходить за него! — я пыталась взять себя в руки и не кричать, но получалось плохо.
— Выйдешь и точка! — отец же наоборот был спокоен внешне, но я знала, что это лишь маска, внутри него извергался вулкан желчи.
— Не выйду! Я его боюсь! Он ужасный человек! Жестокий! Грубый!
— Ты придумываешь, лишь бы не выходить замуж, — отцу было явно плевать на мои доводы.
Меня захватило отчаяние. Я была на грани истерики.
— Он лапал меня! Как будто я уже его жена! Он назвал меня гулящей девкой, тварью и мразью! — я впервые ругалась при отце, потому что понимала, что всё, сказанное прежде, его не волнует. Стыд отступил перед страхом стать женой Оскара. — Он сказал, что трахнет меня, чтобы я стала его женой! Разве можно такое придумать!?
— Значит, ты сама виновата и спровоцировала его! — заключил отец. — Почему он так сказал? Что ты сделала?
"Если бы я не стояла в объятиях Микаэля, сказал бы он так? Если бы я не принимала ухаживания его брата, сказал бы он так? Может, он знал о моём общении с Микой, поэтому решил ускорить помолвку? Может, он просто приревновал меня и решил отомстить с этой Женей? Может, правда, я сама виновата? Неужели отец прав?"
Вернулась годами вдалбливаемая в меня необходимость пресмыкаться перед родителями, принимать все их слова за истину и подчиняться их воле, потому что они знают, что для меня лучше. Рядом не было ни Маши, ни Лизы, ни даже Микаэля, которые, сами того не осознавая, показали мне, что можно жить иначе. И, что это иначе, не есть неправильно. Рядом были мама и папа. Они всегда рядом. И всегда желают мне только хорошего. Они же мои родители. Разве может быть иначе?
— Я общалась с его братом, Микаэлем, — сейчас я делала то, что делала всегда на протяжении двадцати лет своей жизни — оправдывалась и сдавалась.
Мама снова ахнула и прикрыла ладонью рот.
— Что значит общалась? — отец еле сдерживался, чтобы не перейти на крик.
— Мы просто гуляли, один раз сходили в ресторан, на даче он помог мне приготовить рыбу. Сегодня он привёз меня домой.
— И зачем же ты с ним ходила по ресторанам и гуляла, а не с Оскаром? Почему он тебя привёз, а не Оскар? Что за необходимость такая, Ева?
— Потому что я была обижена на Оскара после того, что услышала ночью.
Отец что-то обдумывал.
— Тебя звали, слушать этот разговор?
— Нет, — я плакала, поверив в свою вину. Но не решалась прервать отца, чтобы не вызвать ещё больший гнев.
— Значит, ты подслушала разговор, а потом запрыгнула в машину к его брату, отказав Оскару?
— Да.
— Кто твой жених?
— Оскар.
— Кто надевал кольцо тебе на палец? Оскар или его брат?
— Оскар, — всё тело наполнилось болью. Которой было настолько много, что слёз не хватало, излить её.
— Тогда какого чёрта ты садишься в машину к его брату, ходишь с ним по ресторанам и гуляешь с ним?
Я расплакалась ещё сильнее. Отец был прав.
— А теперь скажи мне честно, между вами с Микаэлем что-то было? — его спокойствие меня раздражало. Лучше бы кричал. — Ты мне не ответишь?
— Ничего, он только обнял меня один раз… два раза, — я хотела ограничиться этим, но, если от Оскара он узнает больше, мне точно не будет прощения, — и поцеловал в лоб.
— Что ещё?
— Больше ничего. Потом нас догнал Оскар и они начали драться. Микаэль его избил и вызвал скорую. Потом отвёз меня домой.
— Когда это было? Что с Оскаром?
— Сегодня утром. Не знаю. Папа… папочка, прости меня.
Он молчал. Мама молча вытирала слёзы. Были слышны лишь мои всхлипы.
— После Нового года мы приедем в Москву, чтобы подписать документы. Я поговорю с Сергеем. Если Оскар тебя простит, вы поженитесь. Если нет, ты собираешь вещи и едешь домой, закончишь университет заочно, я договорюсь, — он отключился.
Я закрыла лицо руками и заплакала сильнее: "Наверное, это к лучшему".
Раздался звонок в дверь.
— Ев? — Машина улыбка сползла с лица при виде меня.
— Привет, — робко произнесла Лиза.
— Девочки, я не хочу ни о чём говорить сейчас. Вы не обидитесь, если мы просто посмотрим фильмы? Как будто ничего не произошло.
Сразу за подругами пришёл курьер с пиццей.
