трамвае, не нашла бы книгу мистера Гризвольда. Пусть она прожила в Калифорнии совсем не долго, а Джеймс не хотел с ней разговаривать, Эмили не променяла бы последние недели ни на что другое. Мэтью прав – так ли, эдак ли, а о чем-нибудь все равно пожалеешь. Или что-нибудь приобретешь, а зависит все только от точки зрения.
Глава 30
Эмили и Мэтью остановились под портиком дома номер 1155 по Ливенворт-стрит. Дом стоял на углу. Белая арка входа была обрамлена черными фонарями. Первый этаж был сложен из бежевого кирпича, а второй и третий этажи выкрашены желтым. В тот же цвет были покрашены и пожарные выходы.
– Нам надо внутрь? – спросил Мэтью.
– Не знаю, – сказала Эмили. – В подсказке было сказано: «Там, где он это дописал». Сейчас в квартире наверняка живут другие люди, и им, наверное, не понравится, если мы постучимся и попросим, чтобы нам там все показали.
– Если только это не они сами спрятали книгу для «сыщиков».
– Ну да.
Хоть со вчерашнего дня брат был вполне мил, Эмили все-таки не рассказала ему про игру мистера Гризвольда. Ей казалось, что если она расскажет, то как бы заменит Джеймса на Мэтью, а этого ей не хотелось. Если бы это зависело от нее, Джеймс был бы сейчас здесь, с ними.
Мэтью подергал дверь парадного входа, но она была заперта. Рядом висел домофон, через который нужно было звонить в квартиры, чтобы тебя пустили.
– Он не стал бы прятать ее внутри, – пробормотала Эмили и вышла на крыльцо оглядеться. – Давай обойдем дом.
Обойти дом не удалось, потому что он смыкался боками с соседними домами. Однако дети прошлись туда-сюда сначала по одной, потом по другой стороне улицы и изучили все неприметные уголки и тайники, где можно было бы спрятать книгу. Сантиметрах в тридцати над тротуаром начинались окна первого этажа, а на уровне головы шел следующий ряд, однако Эмили не понимала, как там можно спрятать книгу. Не было ни ящиков с цветами, ни уличных скамеек, а ниша перед входом была совершенно пуста – ничего похожего на книгу. Эмили внимательно посмотрела на лестницу пожарного выхода.
– Хочешь, я туда залезу? – предложил Мэтью.
– Ты не дотянешься, – возразила Эмили. Нижняя ступенька пожарной лестницы была по меньшей мере на полметра выше арки у парадного входа.
– Да ладно, – с этими словами Мэтью запрыгал на месте. До пожарной лестницы он не дотягивался даже близко, но все равно прыгал снова и снова.
Эмили отвернулась и посмотрела на два дерева, растущие перед зданием. Какое-то темное пятно в листве привлекло ее взгляд. Это была большая черная птица, и она смотрела прямо на девочку.
– Ой! Мэтью, там птица. Она на нас смотрит.
Перестав прыгать, Мэтью посмотрел на дерево. С минуту они с птицей словно бы соревновались в том, кто кого переглядит, но наконец Мэтью сказал:
– Она не шевелится. Птицы разве умеют спать с открытыми глазами? Эй, ты, птичка!
– Мэтью! – рассмеялась Эмили, но это только подзадорило брата.
– Я тебе говорю, мистер Птичка! Слышишь, нет?
Птица не реагировала.
– Жутко как-то, – сказала Эмили.
– Ты вообще что за птица, Птица? – крикнул Мэтью. – Ворона, что ли? Или…
– Ворон! – осенило Эмили. – Это оно! Это та самая книга, которую я ищу!
– Эй, птичка, гони книжку! – завопил Мэтью. – Давай-давай, быстро!
– Хочешь полазать? – Эмили показала на дерево, одетое листвой. – Не желаешь залезть во-он на то дерево?
У дерева было целых четыре ствола, которые расходились веером, и каждый ствол был толще, чем обе ноги Эмили вместе взятые. Мэтью протиснулся между похожих на пальцы стволов, подтянулся и вскарабкался на ветку, где сидел ненастоящий ворон. Потом слез пониже, спрыгнул на тротуар и протянул птицу сестре. Ворон оказался деревянным ящичком замысловатой формы. Эмили откинула крышку. Внутри как раз хватало места на одну книгу: «Мальтийский сокол» в бумажной обложке.
– Вот это да! – воскликнула Эмили. Она закрыла крышку и повертела ворона, чтобы лучше его разглядеть.
– Ага, охота в натуре. Это точно какой-то мистер Толстосум прятал, коробка-то дорогущая.
Эмили ласково потрепала ворона по спинке.
– Ага.
В автобусе по дороге домой Эмили пролистала «Мальтийского сокола». Книжка как книжка, ничего особенного. Никаких надписей. Никаких спрятанных сообщений. Выходные данные и номер ISBN были на месте, а значит, книга была настоящая, не самодельная, как «Золотой жук» мистера Гризвольда.
Эмили отогнула заднюю обложку и заглянула под нее, туда, где был приклеен обычный листок с номером, как у всех книг «сыщиков». В первый раз она лишь мазнула по ней взглядом, решив, что это самый обычный регистрационный номер. Оказалось – нет. Вместо регистрационного номера на наклейке красовались восемь символов:
Эмили достала из рюкзака блокнот, вытащила из волос карандаш и скопировала символы. Она стала прикидывать пути решения – переставляла значки, соединяла их, как детали пазла. Символов восемь – значит, это слово из восьми букв? Или каждый символ представляет собой отдельное слово, и тогда это предложение из восьми слов? Тут она заметила, что Мэтью смотрит, что она делает. Эмили ответила ему взглядом, и брат вытащил из уха наушник.
– Хотел сказать: я не считаю, что охота за книгами – глупость.
Эмили закатила глаза.
– Правда! – настойчиво повторил Мэтью. – Это ничуть не глупей, чем мои ролики про «Сливайся». Когда мы охотились за книгами вместе, это было здорово. И сегодня было здорово. Просто мне сейчас больше нравятся другие вещи, так что, когда есть выбор, я выбираю другое.
– Я и не думала, что ты должен выбирать «Книжных сыщиков» или что-то со мной делать, – тихо сказала Эмили. – Просто не надо все время так на меня злиться.
Эмили вспомнились слова, сказанные Джеймсом во время ссоры. Она, Эмили, сказала, что соревнование, затеянное мистером Квислингом, дурацкое, а он в ответ назвал дурацкой ее игру, а потом спросил, приятно ли ей это слышать. Но когда брат заговорил о том, что свои дела ему интереснее, чем дела Эмили, это ничем не отличалось от той ситуации, когда игра мистера Гризвольда была девочке интересней, чем шифровальное соревнование. И при мысли о том, что Джеймса, своего нового друга, которому она так хотела понравиться, она оттолкнула так же, как брат отталкивал ее, – при мысли об этом Эмили стало нехорошо.
– Мэтью, – позвала она. Брат уже совсем было воткнул наушники обратно в уши, но остановился. – По-моему, «Сливайся» совсем не глупые.
– Ну разумеется! – Мэтью шутливо ущипнул
