встретить. Еще только вопросов и сочувствующих взглядов не хватает. Внизу было тихо, слуги уже разошлись по своим комнатам.
И когда до спасительной двери оставалось несколько шагов, отворилась соседняя, и из нее прямо на меня шагнул Митка. Немного растрепанный, раскрасневшийся и влажный, видно только вернулся из парильни. От него пахло степными травами, свежим ветром и свободой.
И во все это великолепие я со всего размаху влепилась.
— Куда это ты так спешишь, красавица? — Казалось, что он приобнял меня только для того, чтобы мы оба сохранили равновесие и не упали. Но кольцо его рук не разжималось неприлично долго.
— Устала я сегодня, да наверху задержалась, — я попыталась высвободиться.
— Не стоит приличной девушке, которая хочет выйти замуж, задерживаться наверху допоздна, — назидательно сказал он, а потом уже тише добавил, чтобы никто, кроме нас не услышал. — Ты же не Марта, в тебе есть то, что по достоинству оценит твой будущий муж.
— Не думаю, что мужчинам нужна честная девушка, которая будет хранить верность, — буркнула я и тут же разозлилась на себя за несдержанность.
— Просто ты предложила это тому, кто не сможет по достоинству оценить такой ценный дар, — Митка заглянул мне в глаза, стараясь рассмотреть в них что-то, и лишь потом нехотя отпустил и позволил пройти к себе.
Оказавшись в своей комнате, я закрыла дверь и прижалась в ней спиной, стараясь унять бешеное сердцебиение. Неужели Митка прочитал все мои чувства вот так легко? Пока я думаю, что наше общение с Патриком остается незамеченным, о нем знает даже новичок. А если мой роман с лордом за спиной обсуждает вся прислуга точно так же, как они перемывают косточке леди Кристине?
Сон не шел. Я ворочалась на постели, четко понимая, что бежать отсюда нужно как можно скорее. И пусть я не готова, решительно начать действовать страшно, но и оставаться здесь не стоит. Запаса травы для леди Кристины хватит на два дня, значит, через день я снова смогу пойти в лес.
Решено! Тогда же я и сбегу. Почему так спешно? Я и сама не понимала толком. Наверное, боялась, что еще одна встреча с Патриком, и бастион падет. Я сдамся и приму все его условия.
Предложи мне Митка в эту ночь сбежать вместе с ним, я бы не колеблясь согласилась, привела его к дракону и полетела бы догонять ушедший бродячий цирк.
Ночь не принесла отдыха, а утро началось рано и стало очень суматошным.
— Лина, проснись, — трясла меня за плечо Марта, — там что-то случилось с леди Кристиной. Не то отравили, не то того … сама.
— Что?! — переход от беспокойного сна к суматошной реальности оказался слишком резким, и я не сразу сообразила, что говорит горничная.
— Леди Кристина отравилась, ей плохо. Рита велела тебе подняться к ней, но пока не поднимать шум, — ответила Марта.
— Да, хорошо. Я сейчас оденусь и поднимусь, — я поднялась с постели, немного потрясла гудящей головой и поспешила наверх.
Марты уже не было, в кухне было темно и тихо. Странно, даже воды не поставили согреться на всякий случай. Горела только одинокая ночная свеча, дававшая очень тусклый свет.
Я поспешила наверх, стараясь не шуметь и не пропустить в темноте ступеньку. Наверху все тоже было тихо. Это показалось мне странным: невесте хозяина плохо, а все спят, даже дополнительных светильников не зажгли.
Где же Рита и куда делась Марта? Обе в комнате леди Кристины? Если вокруг тишина, значит, никто не знает, что случилось что-то не то. Откуда тогда экономка узнала об этом происшествии?
Может быть Марта зло подшутила, и это банальный розыгрыш, а сейчас она сидит в засаде и потешается надо мной? Либо меня позвал человек, который знал, что леди Кристине должно стать плохо.
У меня было пресквернейшее предчувствие, но это не было поводом вернуться в свою постель. Пришлось идти в покои леди Кристины в буквальном смысле на негнущихся ногах.
15.4
В покоях леди Кристины был полумрак, лишь пара свечей освещали его. Девушка, бледнее, чем простыня, сидела меж подушек. Горничная леди Траверти держала фарфоровый ночной горшок и придерживала бедняжке волосы. Сама хозяйка дома была здесь же, она спокойно сидела в кресле и смотрела на происходящее. Одета она была с иголочки, прическа безупречна, словно сейчас была не глухая полночь.
— А, вот и ты, — сказала леди Траверти, — проходи, позаботься о невесте моего сына. Я переживаю за нее как за дочь, которой, я надеюсь, она в ближайшее время станет. Я так к ней привязалась и очень беспокоюсь.
И как-то не вязалась теплота слов с тем ледяным тоном, которым они были произнесены.
— Что с ней? — спросила я, но мне не ответили.
Горничная предпочла поскорее доверить мне заботу о несчастной, а сама отошла в сторонку.
— Селина, принеси мне успокаивающих капель, — приказала леди Траверти, — иначе утром после всех потрясений я буду выглядеть ужасно.
Девушка сделала реверанс и вышла из комнаты. Кристину перестало тошнить и она устало откинулась на подушки. Я положила ей на лоб влажное полотенце и подошла к столу, чтобы налить воды.
— Проследи, чтобы она ничего с собой не сделала, — сказала мне леди Траверти, — эти двое сегодня дружно пытались сорвать свою свадьбу. Не понимают еще своего счастья!
— Лорд Траверти тоже себя плохо чувствует?! — удивилась я, ведь видела Патрика в добром здравии всего несколько часов назад.
— Нет, он заявил мне, что не хочет становиться ширмой и быть вечным рогоносцем и посмешищем, растящим чужих детей. Неблагодарный! А ведь я думаю только о его будущем! Какое влияние он будет иметь при дворе, новые владения, титулы, — женщина скомкала салфетку, — а он заявил, что готов отказаться от всех титулов и владений. Глупец!
Моя рука дрогнула, и графин неуместно громко звякнул о стакан. Леди Траверти пристально на меня посмотрела. Под ее взглядом я словно бы съежилась. Казалось, она видит меня насквозь.
— Хотела бы я знать, кто внушил ему такие мысли, — сказала она, не отводя от меня взгляда.
Один неверный шаг, одно движение, и она все поймет. Если только не поняла раньше. Я старалась дышать ровно и двигаться плавно. Осторожно поставила графин на стол и, призвав все силы, постаралась унять волнение, чтобы рука вновь не дрогнула.
Отнесла леди Кристине воды, всем своим видом показывая, что не считаю, будто вопрос был адресован мне.
— Одна решает, что нечестно отбирать у мужа право на семейное счастье, а второй хочет отказаться от всего ради возможности встретить любовь.
