Проводящий Глен говорил, что нужно научиться просить помощи у других, не тащить всё на себе. Но речь тогда шла о серьёзных вещах. О том, что будет шанс спасти Тоо и Неджела.
Уже погибших. Но…
Парни сгинули на полигоне в момент отсутствия времени, в «квантовом бульоне», где нет «сейчас» и «потом».
С точки зрения математики, они так и остались в этом моменте. Не живые и не мёртвые. Как кот старого шутника Шредингера — который жив или мёртв в зависимости от того, кто откроет клетку.
Значит, ответ в том, КТО. Кто будет спасать уже погибших парней?
Клетку должен открыть правильный «наблюдатель». Тот, кто может поверить, что они живы. Но кто?
Амаль терпеливо ждала ответа.
Дерен посмотрел на голограммку очередного учебника, загружающегося на личный браслет.
Ну, оставит он этого ташипа в общине? Рос, конечно, поможет. Договорится с кем-нибудь из старших храма. Возьмут, хоть пацан и «без языка».
Но образование у эйнитов очень специфическое. А с Рэмом нужно заниматься не только философией и биологией, но и математикой, физикой.
И по техническим тестам гонять. И на тренажёрах. Потому что идеальный вариант при его стартовых показателях — поступить через год в Академию Армады. Выйти оттуда нормальным пилотом, который вырастет как минимум в первого.
Это было бы идеальное решение — запихать Рэма в Академию и умыть руки. И вот там пацану будет уже самое то. И задачи ему поставят по возрасту, и санузлы чистить научат. Не перепрограммировать же из-за него на «Персефоне» всю автоматику!
Да, хорошо бы… Но год?
А если за этот год он сведёт с ума полкрейсера?
Для пацана это в лёгкую. Экипаж ещё помнил и Леса с его побегами «куда глаза глядят, я просто от вас устал», и наследника Дома Аметиста — с этим вообще повезло, обошлось без трупов.
С другой стороны… Трупов с Рэмом не будет, мозги не те. А Келли с Гарманом сами купили его контракт, сами и виноваты. Вот пусть потом щенячьи косяки и расхлёбывают…
— Учиться! — Дерен встретился глазами с Рэмом, который всё это время лихорадочно изучал лицо лейтенанта, пытаясь хоть что-нибудь по нему прочитать. — Через год у него появится право подать документы в Академию Армады. Но туда ещё нужно поступить.
Амаль улыбнулась, оглянулась на Рэма: Академия — это же хорошо?
Рэм растерянно пожал плечами. Такой вариант своей судьбы он ещё не обдумывал.
Дерен усмехнулся всё с тем же непроницаемым выражением: усмешка вышла, словно на манекене.
— Если ты хочешь прочитать что-то с моей рожи, — сказал он, — твои собственные эмоции должны быть отключены. Иначе не прочитаешь, а додумаешь за меня. Причём додумаешь — самое страшное.
Амаль кивнула с серьёзным видом. Её этому учили.
Рэм укусил губу. Отвёл глаза.
— Надо тренироваться, — констатировал Дерен. — Если не можешь не психовать, научись хотя бы не показывать этого.
— Да как?! — вырвалось у Рэма.
Губу он прикусил так, что пришлось зализывать.
— Зеркало тебе в помощь. Смотри и улыбайся. Хотя бы пять минут в день, — пояснил Дерен.
Амаль взглянула на него с интересом.
— А медитация? — спросила она.
— Медитации нужно учиться. А улыбаться — любой ташип может. Если, конечно, он не совсем закоренелый ташип.
Дерен закрыл подключение на браслете и поторопил продавца, упаковывающего подарочные сувениры.
Покупка вышла не самой дешевой. Рэму с Амаль достались бонусом местные сладости и схемы вышивки, которые так понравились девочке.
Она летела назад счастливая, прижав к груди простенькое устройство для голотрансляции с коллекцией вышивок.
Коммуникаторов эйниты не носили.
Глава 26
Вернувшись из города, Рэм купался всю ночь.
Сначала с Амаль, потом увёл её в дом. Девочка так устала от новых впечатлений, что свернулась клубочком на кровати и тут же уснула.
А он взял полотенце, ушёл на пляж и купался, купался, а потом лежал на песке и смотрел на незнакомые созвездия.
Правильно ли он понял Дерена? Тот догадался, но решил дать Рэму шанс проявить себя? Потерпеть год…
Год — это долго. За год он успеет чему-то научиться и на «Персефоне».
Да и Академия, в конце концов, и в самом деле нормальный исход всей этой спецоновской авантюры.
За время обучения разница в возрасте постепенно сгладится. Ведь, в общем-то, всё равно, двадцать тебе или двадцать пять?
В дом Нискьи Рэм вернулся ранним утром, но хозяйки всё ещё не было. Только одинокий световой шар лежал на окне, да крепко спала Амаль.
Рэм наклонился над ней и коснулся губами волос. Чуть-чуть, чтобы не разбудить. Утренний сон — самый сладкий.
И ушёл спать на кухню, где для него был уложен на пол матрас, застеленный простынёй и заправленный одеялом. Рэм завалился на эту импровизированную постель прямо в одежде и уснул, едва коснувшись подушки.
Ему приснились девчонки на высокой крыше полуразрушенной гостиницы.
Визг, возбуждение, движения разгорячённых тел. Лиц не было видно — он почти позабыл этих девчонок.
Город внизу горел. На горизонте пылала передающая башня. Коммуникаторы у девчонок не работали — хоть закричись. Им было страшно, а Рэм и Ули никак не хотели их отпускать.
А потом девчонки исчезли, и Рэм увидел самого себя, лежащего на самом краю крыши. Горячей от полыхающего вокруг огня. Рядом стоял Ули и смеялся.
«Ты так и не научился заставлять их делать то, что надо тебе!» — говорил он.
«А мне и не надо так, чтобы заставлять!» — огрызнулся Рэм и проснулся.
Мокрый и освещённый низким заполуденным солнцем.
Похоже, Амаль давно убежала на занятия после сиесты: на столе был накрыт полотенцем и завтрак, и обед, а прямо над Рэмом стоял Дерен. В компрессионке.
Только сейчас Рэм понял, что браслет дёргается и жжёт запястье.
Видимо, Дерен написал ему раз, другой и уже потом припёрся будить.
Пацан скосил глаза на браслет — было почти шестнадцать часов! Он прошлялся всю ночь и полдня проспал!.. Ой, Белые!..
Рэм понимал, что вскочить при Дерене будет стыдно. Ему надо было сначала в санузел и переодеться.
К счастью, пилот тоже всё понял.
— Хэммет та мае! — сказал он. — Быстро!
И ушёл из кухни.
Рэм как-то заправил импровизированную кровать, сбегал в туалет, затолкал храмовую одежду в стирку, влез в форменный комбинезон, выскочил на крыльцо.
