аккуратно, и претензий у меня к ней через некоторое время не стало, хотя я и прискребался к ней поначалу беспощадно. Но она не обижалась — знала кошка, чье сало съела.
Уж как-то совсем недавно вспомнили с ней за рюмочкой тот случай. «А помнишь, — говорю, — как меня охмуряла, когда техником ко мне хотела? Не ожидал я от тебя такого». А она со смехом: «А как же с вами, мужиками, иначе поступать, если вам иной язык, иной способ общения недоступен?» Вот так. Я, конечно, не верю, что она так тогда думала — бессознательно это было все. Вот вам молодежь — откуда в ней такая испорченность? Мы-то ведь нормально себя ведем, стараемся пример показывать.
Ровно через два с половиной года она защитила диплом. Сходила в отпуск, вернулась, работает. День, второй, третий, неделю. Но чувствую, что-то она должна предпринять, вижу — вроде бы как кошка перед прыжком, напружинилась. И точно: однажды, улучив минуту в обеденный перерыв, когда остались вдвоем с ней — скорей всего, и минуту-то ловила давно, — приступает ко мне со своей извиняющейся улыбочкой, но нет уж у нее того ангельского голоска и тех невинных глазок — улыбается, а глаза как взведенные курки.
— Владимир Федорович, у нас место инженера освобождается — переведите меня в инженеры? Я ведь молодой специалист.
— Во-первых, — отвечаю я строго, непроницаемым голосом, — у нас никакое место не освобождается...
— Ну как же! Люся заявление подавать собирается — у нее муж военный, они уезжают. Надоело мне, Владимир Федорович, техником — скучная работа: гони и гони эти кальки. Сегодня кальки, завтра кальки, через год кальки. Хочется интересной работы...
— А во-вторых, — строго продолжаю я, — ты опять торопишь события. Слишком рано тебе еще инженером, поработай техником.
Валя поджала губы.
Для меня новость, что Люся уезжает. Знаю, нет ничего вечного, люди приходят и уходят, к этому привыкаешь. И я бы в принципе не возражал, если бы Валя стала инженером вместо Люси, — Люся специалист не ахти какой. У нас принято, что техники по образованию работают на должностях инженеров и даже старших инженеров, — окладишки неказистые, а специалистов с высшим образованием где набрать? Но это техники со стажем. И она туда же. Самоуверенности — сверх всякой меры. Молодой специалист, видите ли! Впрочем, она-то справилась бы, месяца через два-три повезла бы не хуже Люси — в этом я уверен. Однако были два «но». Во-первых, я не хочу быть у нее на поводу, а во-вторых, если уж трезво рассуждать, зачем мне из хорошего техника делать невесть какого инженера? Подумаешь, девчоночий каприз: «скучная работа»! Как будто у нас кружок самодеятельности: сегодня хочу эту роль, завтра другую. А уж если будет настаивать, выхлопотать ей еще двадцать рублей в месяц — путь получает наравне с инженером, и дело с концом.
Но она и здесь меня обвела. Вызывает меня как-то главный инженер: как, мол, ты смотришь на то, чтобы такую-то — называет ее фамилию — перевести в инженеры? мол, с ней переговорил — толковая девчонка, техникум закончила без отрыва от производства, да еще с отличим. Должны же мы поощрять учебу, отмечать как-то молодых специалистов? На это я привожу главному свои доводы: так и так, мол, лучше добавить ей рублей двадцать и иметь хорошего техника, чем липового инженера, — пока этих молодых специалистов научишь работать, целый год место зря пропадает. У нас с ней, мол, уже был разговор, я против. «Ну а я пообещал ей, — сказал главный, сам улыбается. — Так кто же из нас должен уступить?»
Понятно, уступил я. И когда только наше начальство принципиальным будет?
Так, работая у нас инженером, она и замуж вышла, и сына родила, декретный отпуск отгуляла. Были мы всем отделом и на ее свадьбе, стиральную машину ей в складчину купили. Посмотрел я на мужа ее — скромный, спокойный парень, что по нынешним временам как будто и непривычно, кажется, их нету уже, а поди ж ты — где-то находят, когда замуж выходить надо.
Ну, как будто успокоилась наша Валентина, кажется, всего достигла: работает инженером, есть муж, сын, квартиру дали.
Года три она так проработала, потом, чувствую, опять неймется: подавай ей должность старшего инженера. Не пойму: или ей денег мало, или честолюбия не в меру? Но тут уж дудки, думаю: с техникумом в старшие инженеры — слишком жирно. Как раз из институтов больше молодежи приходить стало. Только через мой труп, тут и главный инженер не поможет.
Так она финт сделала: ушла старшим инженером по рационализации. Ну, рационализация — сфера деятельности не моя, а технического отдела, там работай как знаешь. Не имею понятия, как она туда попала: появился приказ по тресту, и я ее отпустил; тут, как говорится, я — пас. Но в коллективе, как ни темни, как ни прячь концы в воду — все равно выплывут. Пошел слушок, что у нее с главным инженером вроде как взаимная симпатия и чуть ли даже не любовь. Насчет личной жизни начальства мое дело — сторона, но иметь свое мнение я могу? Так вот, зная хорошо и его и ее, я поверил слуху только, так сказать, с одной стороны: главный инженер мог втюриться в нее, но только не она. Надо отдать ей должное: она к этому времени распустилась как маков цвет, таких раньше художники любили на картинах раздетыми рисовать — чтобы все на месте было, в полном, как говорится, ажуре. А насчет ее любви я не особенно верил: не такая Валя простушка, слишком она себе на уме. Слушок поползал-поползал и заглох.
А я наблюдаю за ней со стороны: довольна Валюха своей работой, попала в струю! Хлопочет, бегает, рационализаторов собирает, семинары с ними проводит, на собраниях, на техсоветах выступает, сведения собирает, сведения отправляет. А грамотешки-то не хватает: экономический расчет сделать или проверить — бежит к экономистам, чертежи, что посложнее, разобрать или насчет конструкций — ко мне бежит посоветоваться. Один раз я ей помог, а в другой говорю: «Сама взялась? Сама и работай, милочка». Зачем, думаю, мне ее хлопоты?
Но не думал, не гадал, что она так шустро обернется.
Курсы усовершенствования она там какие-то прошла. Потом, слышу, в экономический институт, на заочный, поступила. Знаю, неспроста
