Книга Тверской бульвар - Чингиз Абдуллаев

Утром позвонил Марк Борисович. Меня всегда поражает егоосведомленность. Такое ощущение, что у него есть собственная разведка, котораяинформирует его не только обо всех случаях, связанных с его клиентами, но и отом, как работают его сотрудники. Объем информации, которую он получает иперерабатывает, равен объему информации какого-нибудь генерального штаба армиисреднего по размерам государства. Он сказал Виктору, подошедшему к телефону,что разрешает мне сегодня не выходить на работу, учитывая мое состояние. Протрагедию в семье Левчевых Розенталь уже знал. Виктор сообщил мне обо всем этомперед уходом на работу. Я спала бы еще часа два, но раздался звонок моегомобильного телефона. Я ответила и услышала знакомый голос Игнатьева:

— Доброе утро. Я посчитал важным сообщить вам, что сегодняночью мы арестовали этого Джамала и его банду. Человек тридцать. Всю операциюпровели сотрудники ФСБ и Комитета по борьбе с наркотиками. Думаю, на этот развсех бандитов посадят. А заодно с ними накажут и тех офицеров, которые импомогали.

Я молча слушала. Какая мне разница, кого из коррумпированныхофицеров посадят, если мальчиков уже не вернуть?! Но Игнатьев еще не закончил:

— Сегодня в Москву должна приехать Арина. Вы не хотитеприсутствовать при разговоре с девочкой? Я вообще хотел попросить вас, чтобыименно вы провели с ней эту беседу.

— Почему я?

— Вы профессиональный адвокат. И вы уже в курсе всегопроизошедшего. Вам доверяют дети. И самое важное, что вы не скрываете вашеголичного отношения к случившемуся. Всегда заметно, как вы волнуетесь.

— Вы считаете, что я мало вчера перенервничала и мне нужнодобавить еще сегодня?

— Нет, не считаю. Дело в том, что девочка перенесла какое-тонервное потрясение и даже попала в больницу. Родители могут не согласиться надопрос их дочери, а у меня нет достаточных оснований, чтобы вызывать ее впрокуратуру. Поэтому мне нужна ваша помощь. Кроме того, я полагал, что вы самипопросите разрешения присутствовать на допросе Хабибулиной. Или я ошибся?

Можно было сказать «да», положить трубку и забыть обо всемна свете. Это было легко и просто. А потом заснуть и отдыхать. Но я так немогла. Я обязана была узнать, что там произошло с подругой Арины. Обязана хотябы ради моего сына, чтобы предостеречь и Сашу, и его товарищей от таких жетрагедий.

— Нет, — ответила я, подумав секунд пятнадцать, — вы неошиблись. Я думаю, что вы вообще мало ошибаетесь в вашем деле. Поэтому приеду квам через два часа. С поправкой на наши пробки.

— Сделаем иначе, — предложил Игнатьев. — Я возьму машину изаеду за вами. И мы вместе поедем к этой Хабибулиной. К тому времени она будетуже дома. Договорились?

— Да. Но у меня еще один вопрос.

— Какой?

— Эта группа действительно продавала героин?

— Да.

— А Вера Хавренко?

— Нет. Она продавала другие наркотики. Но это не имеетникакого значения. Ее вина от этого не меньше…

— Я все понимаю. Спасибо.

Я положила трубку и поднялась, чтобы пройти в ванную. Нужноодеться и успокоиться. После сегодняшней ночи у меня опухшее лицо. Я стольковчера плакала. И еще мне необходимо позвонить Нине и узнать, как чувствует себяМедея. Хотя как она может себя чувствовать? Что еще может случиться в ее жизнистрашнее того, что уж произошло? Не дай бог никакой матери потерять своегоребенка. Ни одной матери на свете. Самое страшное, что может случиться, — этовот такая трагедия. И нет для этого никаких слов сочувствия… Хватит, лучше обэтом вообще не думать, иначе я ворвусь в комнату к Саше и начну кричать отужаса.

Денис Александрович приехал за мной точно в срок. Такоеощущение, что автомобильные пробки ему не очень мешают. Или их машине.Наверное, у нее какая-то особая сирена или «маячок», позволяющий ему вовремяприбыть на место. Я уселась в салон и поздоровалась с Игнатьевым.

— Они уже приехали, — сообщил мне Денис Александрович. — Яслышал, что у вас вчера был очень тяжелый разговор и Левчева попала в больницу.

— Вы звонили им вчера? — испугалась я, вспомнив, что ничегоне сказала несчастным родителям про опознание тела мальчика. Просто не смогла.

— Нет. Мы решили пока их не беспокоить. Судя по фотографиям,это тот самый Константин Левчев. Но все равно мы попросим отца опознать телосына.

— Вы хотя бы слышите, что говорите? — судорожно дернулась я.— Это же просто невозможно. Немыслимо.

— Вы разве не проходили криминалистику? Или судебнуюмедицину? — спросил Игнатьев. — Вы же профессионал, госпожа Моржикова, ипонимаете, что иначе невозможно.

— Какой-то дикий ритуал. — Я опять подумала, что профессорЛевчев не перенесет такого испытания, хотя и понимала, что никаких другихвариантов нет. Так что об этом лучше вообще не думать.

Через двадцать минут мы уже были у нужного дома — обычногодевятиэтажного дома с кодовым замком на входной двери.

Набрали номер квартиры Хабибулиных и услышали женский голос.

— Добрый день, — вежливо поздоровался Денис Александрович, —извините, что мы вас беспокоим. Мы из городской прокуратуры. Вам должны былипозвонить насчет нас.

— Да, верно, звонили, входите. — Она открыла дверь, мы вошлив дом и поднялись на восьмой этаж, где жили Хабибулины. Дверь квартиры намоткрыла женщина лет сорока с темными волосами, четко очерченными скулами, носомс горбинкой. Она пристально нас рассмотрела.

— Ваша фамилия Игнатьев? — уточнила хозяйка, и Игнатьевпоказал ей свое удостоверение. Только после этого женщина пропустила нас вквартиру, а Денис Александрович представил ей меня.

— Я не хотела бы, чтобы вы беспокоили мою девочку, — сказаламать Арины. — Она совсем недавно пережила нервное потрясение и попала вбольницу. Мы были вынуждены даже перевести ее в другую школу. Врачи советовалинам оберегать девочку от разного рода волнений. Поэтому я готова ответить наваши вопросы вместо нее.