День первый
Воскресенье. 10 июня.
Он пристально, не отрывая взгляда, смотрел на быстроетечение. Все было как обычно. И день, и год, и век назад река так жестремительно несла свои воды, словно опаздывая на свидание с озером. Емунравилось смотреть на этот быстрый поток, ставший неким символом человеческойжизни и быстротечности самого времени.
– Миша, – вывел его из раздумий голос жены, – Миша, тебя ктелефону.
Он повернулся. Недовольно наморщив лоб, оторвал взгляд отводы. Его раздражали эти неожиданные звонки, мобильные телефоны, все этитехнические новшества, которые могли достать его в любой точке, бесцеремонновторгнуться в его жизнь. Вздохнув, он подошел к телефону и недовольно взглянулна жену.
– Нужно было сказать, что меня нет, – тихо заметил он.
– Они говорят – это срочно, – сделала большие глаза жена.
– Слушаю, – с досадой сказал он в трубку. Ему казалось, чтоуж сегодня-то ему удастся спрятаться ото всех, уединиться на этой речке,знакомой с детства, спокойно отсидеться в воскресный день с удочкой в руках. Ондаже сумел обмануть вездесущего адъютанта, оставив его на даче дежурить утелефона прямой связи.
– Михаил Борисович, – донесся до него взволнованный голосначальника Генерального штаба, – у нас ЧП.
Даже если бы начальник Генштаба не упомянул о ЧП, то по егоиспуганному взволнованному голосу министр обороны все равно догадался бы, чтопроизошло что-то из ряда вон выходящее.
– Ну что там еще? – рявкнул в трубку маршал.
– Я нас... у нас ЧП, – пробормотал генерал, – вы можетевернуться на дачу?
По мобильному телефону запрещалось вести секретныеразговоры. Слишком хорошо все знали, что прослушать их не составляет никакоготруда. Маршал нахмурился. Из дома уже бежал адъютант.
– Черт знает, что происходит, – зло процедил министробороны, оборачиваясь к адъютанту.
– Удочки собери! – крикнул министр на ходу и поспешил в дом.От быстрой ходьбы у него бешено заколотилось сердце и перехватило дыхание.Нужно почаще плавать в бассейне, подумал он, и вообще больше уделять вниманиясвоему здоровью.
Он наконец дошел до дома и почти бегом направился к аппаратуправительственной связи, мельком увидев испуганное лицо домработницы.
– Я слушаю, – сказал он, сдерживая дыхание, – что там у васслучилось?
– Сообщение из Сибири, товарищ маршал, – доложил начальникГенерального Штаба, – полтора часа назад в Дятлово захвачен командный пунктуправления межконтинентальными ракетами.
– Кто захвачен? – не понял министр. – О чем вы говорите? Ктоего мог захватить? Террористы?
– Мы получили донесение из Новосибирска, – выдохнулначальник Генерального штаба, – и тоже сначала ничего не могли понять. Но этоне террористы. По предварительным сведениям, которые нам передали из штабаокруга, несколько офицеров-ракетчиков заперлись в командном пункте и требуюткомандующего.
– Как это требуют? Как это заперлись? Вы понимаете, чтоговорите? Вы с ума сошли! – возмутился министр. – Такого просто не может быть.
– Это произошло в Дятлово, – повторил начальник Генеральногоштаба, – вы помните, мы дважды продлевали там срок эксплуатации и храненияракет. По сведениям из Новосибирска, в одной из пусковых шахт началась реакция.Офицеры потребовали вызвать командующего, но командир полка отказался. Вот сэтого все и началось...
– Перестаньте, – он все еще не мог поверить в случившееся. –При чем тут сроки? Офицеры не могли пойти на такое безумство! Это же прямоенарушение присяги... – Он почувствовал, как начало покалывать сердце. Головусдавило, она налилась свинцовой тяжестью, очевидно, подскочило давление.
– Я вас проверенные данные? – спросил министр.
– Так точно, Михаил Борисович, – генерал явно волновался, –командующий ракетными войсками уже вылетел на место происшествия. Он сейчаснаходится в воздухе. По команде с земли мы подняли наши самолеты. Требованиянам пока не известны, командный пункт в Дятлово на наши запросы не отвечает.
– Там же рядом поселок, – выдохнул, задыхаясь от гнева,министр.
Начальник Генерального штаба молчал так, словно чувствовалличную вину за случившееся.
– Высылайте машину, – приказал министр, – и приготовьте мойсамолет. Что еще сообщили из Новосибирска? Почему они захватили командныйпункт?
– Мы уже несколько месяцев как прекратили финансированиеобъекта в Дятлово, – напомнил начальник Генерального штаба, – вам известно, чтоофицеры уже несколько месяцев не получают зарплату. Ракетчиков из Дятлова еще впрошлом году должны были перевести на другую базу. Но из-за недостатка средствбыло принято решение продлить срок их службы на прежнем месте. МихаилБорисович, люди просто не хотят там больше служить. Они понимают, как этоопасно. В любой момент...
– Хватит меня агитировать, – разозлился министр, – решениепринималось на коллегии министерства. Вы тоже были там и высказали свою точкузрения.
– Так точно, – согласился начальник Генерального штаба.
– Я сейчас приеду, – министр собирался уже положить трубку,когда его собеседник осторожно спросил:
– Вы сами будете докладывать Президенту, Михаил Борисович,или это сделать мне?
Министр нахмурился. Вообще-то о подобных происшествиях онобязан был докладывать Президенту лично. Он представил себе, какой разговор егоожидает, если он позвонит Президенту. Нужно будет объяснять, почему ракеты несняли с боевого дежурства еще в прошлом году, почему он дал разрешение навторичное продление сроков хранения ракет, способных стереть с лица земли целыйгород. Как могло так случиться, что его офицеры пошли на неслыханное нарушениеприсяги, захватив командный пункт и отказываясь от несения службы, хотя онипонимают, что Дятлово может стать одной общей могилой и для них, и для ихсемей, а масштаб катастрофы может в десять раз превысить Чернобыль. В общем,ясно, что ничего хорошего от разговора с Президентом ему ждать не приходится. Сдругой стороны, позволить начальнику Генерального штаба напрямую выходить наПрезидента – небезопасно, так можно своими собственными руками подготовить себескорую замену.
– Я доложу сам, – ответил он генералу, – держите меня вкурсе дела.
Он дал отбой, поднял трубку телефона прямой связи сПрезидентом. На часах было десять тридцать. Наверняка Президент уже проснулся.Ждать, однако, пришлось долго. Один звонок, второй, третий, четвертый... Вдругое время министр наверняка положил бы трубку, чтобы не беспокоитьПрезидента. Но сегодня было не до этикета. Он обязан был дозвониться.
