в непродолжительном времени понадобилось новое издание, в коем были помещены еще новые письма в том же жанре. В одном из этих писем Яков Гохстратен жалуется: «я жалею о том, что начал все это дело; все высмеивают и дразнят меня; здесь (в Риме) Рейхлина знают лучше, чем в Германии; многие кардиналы, епископы, прелаты и приближенные папы любят его; если бы я не начал этого дела, я бы спокойно жил в Кельне, хорошо ел бы и пил; теперь же у меня не всегда имеется даже черствый хлеб; я боюсь также, что дела в Германии в моем отсутствии идут плохо; каждый, кому вздумается, пишет книги о богословии». В этом раздражительном и плоском тоне выдержано все письмо. Это вызвало новый смех. Реакционеры были так глупы, что сначала думали: письма мракобесов написаны в их пользу. Когда же они по звонкому смеху своих противников догадались, что письма написаны для их осмеяния, они, хотя пришли в ярость, были совершенно бессильны против такого неожиданного для них нападения. Пфеферкорн и его заправилы хотели ослабить впечатление и выпустили сочинение на немецком и латинском языках под заглавием «Защита от клеветнических писем мракобесов»: но этим они только подлили масла в огонь и вызвали еще больший смех со стороны рейхлинистов.
И только немецкие евреи не могли предаваться смеху. Доминиканцы тем временем старались другими путями добиться своей главной цели или, по крайней мере, отомстить евреям. То обстоятельство, что некоторые просвещенные христиане, внимание коих было обращено на иудаизм, почувствовали особую склонность к последнему и свои новоприобретенные убеждения излагали в книгах, мало смущало доминиканцев. Ибо христианское общество в его подавляющем большинстве было предубеждено против еврейского вероучения и его приверженцев. Эразм справедливо заметил однажды: «если ненависть к евреям составляет христианский долг, то мы все очень хорошие христиане»). Поэтому врагам евреев было очень легко вредить им. Пфеферкорн не раз указывал на то, что в Германии имеются еще только три больипих еврейских общины, в Регенсбурге, Франкфурте и Вормсе, и что, с уничтожением их, в германской империи исчезло бы еврейство.
Если, может быть, многие из числа гуманистов и освободились от ужасной веры в то, что евреи стремятся употреблять кровь христианских младенцев и осквернять гостии, то это обвинение, в общем, встречало доверие в широких слоях народа, чем, конечно, воспользовались жаждавшие мести доминиканцы. В то время, когда в Риме происходил процесс Рейхлина, подобное обвинение было возведено против общины эльзасского городка (Мителберга), причем многие лица подверглись строгому заключению, в их числе и Иоселин из Росгейма, защитник еврейства (1514 г.). Последнего лишили возможности обратиться за защитой к императору Максимилиану. Лишь семь недель спустя обнаружилась несправедливость обвинения, и заключенные были освобождены. В следующем году епископ Страсбурга с знатью из Андлау и советом Оберная, которые издавна были заклятыми врагами евреев, сообща замышляли изгнать еврейские общины из Эльзаса. К счастью, неутомимому Иоселину удалось отвести удар после того, как он несколько раз был у императора и жаловался ему на замышлявшийся насильственный акт.
Чтобы добиться изгнания евреев из Франкфурта и Вормса, враги евреев придумали целесообразное средство. Молодой маркграф бранденбургский, Альберт, до того епископ магдебургский, который позже в эпоху реформации приобрел столь печальную известность, был избран архиепископом Майнца (март 1514 г.). Это был аристократ, который занимался высшей политикой, а управление епископством предоставил капитулу. Альберт обладал лоском образования и охотно выдавал себя за друга рейхлинистов, по это было только внешностью. Евреями он не интересовался, хотя и разрешил им вновь пребывание в Майнце. Большинство членов капитула в Майнце не отличалось даже и внешним лоском образования, интересовалось более собаками, соколами, чем книгами, более деньгами и роскошною жизнью, чем классической ученостью. Некоторые из них находились в дружеских отношениях с Гохстратеном и кельнскими доминиканцами и способствовали тому, что «Глазное зерцало» Рейхлина было проклято. Эти-то враги евреев, вероятно, по внушению кельнцев, и побудили архиепископа Альберта разослать духовным и светским владыкам и некоторым городам, особенно Франкфурту и Вормсу, приглашение собраться во Франкфурте для совещаний о том, как изгнать евреев и более не допускать их. Следуя этому приглашению, во Франкфурт съехались (7 января 1516 г.) представители архиепископства Майнца и аббатства Фульды, пфальцграфа Людовика, ландграфини гесенской, Анны, бургграфа фон Фридберга, городов Вормса, Франкфурта, Вецлара, Ганау, Гелнгаузена, князей Насау, кроме того Михаил фон Вертгейм лично и еще другие мелкие феодалы. На следующий день они собрались для совещания по еврейскому вопросу. Программа сводилась к тому, чтобы все владетельные дома объединились и обязались отказаться от всех прав на евреев, изгнать своих еврейских подданных и никогда впредь не допускать их вновь ни под какими именами и ни на какой срок. Это общее решение они должны были представить на усмотрение императора, прося об утверждении.
При совещании о судьбах евреев западной Германии, представители курфюрства Майнца, Пфальца, гесенской ландграфини и других владетельных домов голосовали безусловно за изгнание евреев. Франкфурт, Вормс и еще другие голосовали только условно, а именно, если будет достигнуто полное единение. Депутат Вормса заметил, что сонет этого города уже раньше обсуждал вопрос об изгнании евреев, но последнее, по многим причинам, все откладывалось. Только представитель аббатства Фульды, граф фон Вертгейм и еще несколько других высказались против изгнания, конечно, из эгоистических соображений. Представители Фульды заявили: изгнание евреев принесло бы большой вред аббатству, ибо изгнанники поселились бы в Нижнем Гесене, Генеберге и Тюнгене, и подданные Фульды были бы стеснены еще более, чем теперь, когда евреи живут в стране: кроме того аббатство еще только недавно выдало поселившимся там евреям защитительную грамоту на несколько лет и не хочет нарушать своего обещания; пусть, поэтому, курфюрство Майнц войдет в соглашение со своими соседями, чтобы и эти прогнали евреев. В том же смысле высказался и граф Михаил фон Вертгейм, полагавший, что изгнанные из его области евреи найдут убежище в Вюрцбурге, Тюнгене и Росенбурге, где живет и без того много евреев, что, конечно, будет весьма вредно для его подданных. Ни один участник совещания не защитил евреев просто из чувства гуманности, не почувствовал сострадания к евреям, которых изгнание сделало бы несчастными; настолько черствы и бездушны стали сердца верующих под влиянием тогдашней церкви. На этом совещании во Франкфурте было решено, однако, как водилось на немецких совещаниях того времени, созвать новое совещание для принятия уже окончательных решений (8-го марта).
Евреи трепетали при виде надвигающейся грозы, которая должна была неминуемо разразиться над их головами; ибо германские князья и феодалы вообще, хотя не отличались единодушием и
