— Да тут уже и нечего, — я показал ей почерневшее дно. — Пирог сгорел. С преданием останков ветру будут проблемы.
— Ну может как-то его соскрести, — предложила Хо упрямо. — Надо соскрести его.
— Ну вот бери нож и соскребай.
Но соскребать она конечно же ничего не стала. Мы уселись обратно на мою старую рубашку и, прижавшись друг к другу плечами, погрузились в неглубокий алкогольный транс.
— Я не хочу, — произнесла Хо на границе моего сознания. — Не хочу, что б вы так жили. Я заработаю и помогу вам обоим… Мне только надо еще поучиться… Немного.
Нас разбудил дождь. Это было настоящее чудо. И не просто дождь, а натуральный ливень. Недолгий. И хоть капли его неприятно жгли кожу своей кислотной сущностью, мы были рады этой обильной воде, пролившейся с неба. Словно два фермера застрявшие на высыхающей земле.
В кастрюле теперь плескалась какая-то черная жижа навроде чернил. Мы решили торжественно отнести ее к водостоку и вылить. Путь земля Немоса примет тебя, Си. Впитайся в нее и возродись хотя бы травинкой.
После этого единогласно решено было идти спать. Поддерживая друг друга как чудом уцелевшие жертвы авиакрушения, мы спускались по ступеням. И хоть проблем не возникло, ни о каком сексе, конечно, не могло быть и речи.
Бип-пи, бип-пи, бип-пи.
Самое странное, что у нас даже не болела голова. Во всяком случае у меня точно. Хо сидела на кровати, потягиваясь так, что задевала потолок кулачками. Я мрачно смотрел на сообщение от Крашелл, а потом сразу же позвонил Сэт. Звонил он, очевидно, в долг, так что качество связи было так себе.
— Слушай внимательно, Самара. Все твои придурковатости вылились в действительно серьезное дело. Я смог договор… с несколькими шевалье с Побережья. Они очень рады, что доспехи нашлись и готовы к ним вернуться. Другое дело, что ССТ, по их словам, после вчерашнего затаилось. Видимо, ждет не выплывет ли железо где-то в городе. Они не предприняли абсолютно никаких санкционных мер после сражения на трассе, только усилили посты ГО. Это говорит нам о том, что дельце максимально …язное. Настолько грязное, что даже сами лонгаты не хотят о нем говорить. А ведь они пострадавшая сторона. Понимаешь?
— Ты хочешь сказать, что нам нужно побыстрее скинуть товар, а потом пусть сами разбираются?
— …очно, мой паразит. Скажу прямо — понятия не имею, что тебя будет ждать на Побережье. Речь шла о воз…нии, если товар буде цел и невредим. Ты же там ничего не поцарапал?
— Может быть только немного обосрал от страха.
— Это терпимо, можно отмыть. Слушай… страховки никакой нет. Твое благополучие будет зависеть от настроения шевалье. Но кто не играет, тот…
Связь прервалась. Я встретился взглядом с Хо. Та была как один большой вопрос.
— Возвращайся в офис, — сказал я. — За мной сейчас заедет кто-то с Побережья. Они готовы купить доспехи.
— Чего? — Хо посмотрела на меня как на дурака. — Я хочу посмотреть как у них там внутри.
— Это тебе не лунапарк «Веселое средневековье». О картонной короне и бараньей ножке можешь даже не мечтать. В лучшем случае, закуют в колодки, и ты будешь сверкать голой задницей на площади. Там таких как ты не любят. И таких как гарзонцы. Да и меня они в общем-то скорее всего вздернут. Эх… Будь моя воля, продал бы латы в городе, но тогда нас сразу вычислят и Сэт станет одним из самых неудачливых палочников, завалившимся из-за одного свинопаса.
— Хорошо, хорошо, так когда прибудет карета?
— Малышка…
— Ой, да завали уже, де Хин. Я не зеркало, чтобы передо мной выпендриваться. Давай еще высри ртом что-нибудь типа «я работаю один», сразу нос тебе разобью. Этот бред невозможно слушать.
— Колодки, — сказал я. — Просто напоминаю. Ладно, одевайся уже, а то у меня мысли идут не том направлении.
Мы сидели на лавочке у перрона и грызли тыквенные семена, когда к нему подкатил тонированный зеленый автомобиль с номерами другого города. Кажется Углежога. За рулем сидела улыбчивая девушка в простой рабочей куртке и потрепанных джинсах. Видно у нее была моя фотография, так что нам оставалось последовать приглашающему жесту.
— Садись братец, садись, не бойся, — голос у нее был высокий и певучий как будто она постоянно упражнялось в оперном пении. — Скорее, пока мы не привлекли слишком много внимания. А это…
— Я с ним, — сказала Хо непреклонно.
Я думал, что в этот момент начнутся проблемы, но блондинка аккуратно пожала плечами, как бы говоря: ну о-кей.
Мы открыли дверцы и забрались в салон. Модель не для палочников, значит оригинал. Неплохо. И пахнет елочкой.
— Меня зовут Полина Викторович Ягузарова. Я из славов.
— Де Хин. Порочная котлета слепленная из свидов и франков.
— Правда? — Полина обернулась. — В наше время на родине свиды почти исчезли.
— А франки?
— А франки — пидорасы.
— Понимаю.
Во внутренней политике Империи я не особенно разбирался.
— А тебя как зовут прелесть зелёненькая?
— Хо Хо, если вам будет угодно, — неприветливо отозвалась олива.
— Мне так нравятся их имена. Как будто ребенок агукает.
Я заметил, что Полина нервничает. Еще бы. Зачем было брать такую светлую тачку?
— У вас что не было катафалка потемнее? — спросил я. — Вы бы еще одного из этих быков пригнали.
Славка выдохнула сквозь зубы.
— У нас есть эти так называемые «катафалки». Отвратительные уродливые телеги как раз для бледных тщедушных мертвецов. Они же тенебрийцы.
Нихрена себе запросы, подумал я.
— Но эта машина безопаснее. В городе ее хорошо знают. Кое-кто с Побережья… кое-что возит на ней для лучших представителей тенебрийской знати. Я как раз с маршрута. Вдоволь налюбовалась Жилым и его мертвыми улицами. Вы представляете? Ни души. Сидят по своим виллам как раки в ракушках и жрут людей на расстоянии.
— Может сменим тему? — предложил я. — Не терплю такие разговоры.
— Ты любишь тенебрийцев?
— Я уважаю их способность делать деньги. Кроме того, они просто умнее нас.
