Философские размышления прервали завывания внизу. С нижних этажей к ним бежали прокажённые. Подниматься вверх им было проще: они хватались за лестницу руками и ногами, как обезьяны, и быстро взбирались всё выше, рыча и брызжа слюной. Персиваль не растерялся и оглушил первого из них петрификусом, в то время как Дарья только доставала палочку и эхом вторила его голосу. В то же время она обыскивала свои карманы в поисках порт-ключа. В кармане, на который она рассчитывала больше всего, оказалась предательская дырка.
— Мистер Грейвз, у меня плохие новости, — выпалила она первое, что пришло в голову.
— В чем дело?
— Вы сильно расстроитесь, если я скажу, что у нас нет порт-ключа? — спросила девушка и тут же, точно заглаживая свою вину, оглушила бросившегося на них с лестницы безумца. Они поджимали молодых людей с двух сторон, и вести бой становилось всё труднее. Использовать заклятья с большой площадью покрытия было невозможно из-за размеров лестницы — был велик шанс покалечить себя, а для точечных заклятий врагов было слишком много. Существа, которых едва можно было нажать людьми, скалились, выли и рычали, тянули к Дарье руки, не боясь заклинаний, которые ломали эти конечности с липкими, покрытыми вздувшимися венами пальцами. Их безразличие к боли пугало, и Дарья снова и снова думала о том, чтобы выбросить ампулу — она узнала достаточно, чтобы, возможно, обойтись и без неё — но в то же время она всё крепче прижималась спиной к спине Грейвза, его присутствие рядом как будто придавало ей сил.
Персиваль, казалось, не обратил внимания на изящество фразы. Он просто схватил Дарью за руку и посмотрел на неё взглядом, ясно дававшим понять, что она будет его должницей до конца жизни, а затем вынул из внутреннего кармана тулупа затёртую фотокарточку и взмахнул ею. В следующую секунду с фотографии посыпался снег, настоящая вьюга, закрывшая Грейвза и Дарью ото всех белой пеленой.
***
Снег не был холодным. Дарья отметила это едва ли не с разочарованием, чувствуя себя немного странно, как будто всё происходило не с ней; начинала сказываться бессонная ночь и постоянное беспокойство. Посреди улицы, где они оказались, было оглушающе тихо, и яркий свет, отражаясь от белого света, слепил волшебников. Перед глазами заскакали красные круги, и Дарья, зашипев, как от боли, прикрыла глаза. Тишина тут же поглотила даже звук её дыхания, и находиться в этом безмолвии стало совсем невыносимо. Дарья с трудом открыла глаза и осмотрелась по сторонам. Грейвз стоял рядом с ней, зажимая плечо; по его руке на белоснежный снег капля за каплей стекала кровь, пока юноша пыталась одной рукой затянуть жгут и использовать какое-то простое исцеляющее заклятие. Княжна порылась в карманах и достала пузырек, на дне которого еще плескалась заживляющая эссенция. Окликнув спутника, девушка передала ему пузырёк и сделала пару шагов в сторону, устало оглядываясь по сторонам. Она вдруг поняла, насколько устала, и, наверное, ещё немного, и она бы упала в снег и заснула бы. Она уже готова была сделать это, как вдруг увидела выступивший из снега пьедестал. Он был огромным, и бронзовое существо, стоявшее на нем, скрывалось в объятиях мягкой и бесшумной метели. Постепенно вихрь оседал, и из-под белого покрова явилось почти что божество, слишком знакомое Дарье. Девушка издала восторженный возглас, заставивший Грейвза вздрогнуть.
— Нью-Йорк! Я не могу в это поверить, мы в Нью-Йорке! — вскрикнула она, глядя на деву с факелом, возвышавшуюся над ними. Княжна обернулась и увидела огни, заполнившие весь горизонт. На секунду камень, подвешенный к её сердцу, сорвался. Россия, Моска, всё оказалось так далеко! Настолько, что пламень, плясавший на дровах, которые наломала Дарья, остался позади и не мог дотянуться до неё. — Как ты это сделал? — выпалила она, не очень-то желая знать правду. — Такой портал мог бы уничтожить нас. Поверить не могу!
— Это не Нью-Йорк, — тихо ответил Персиваль и не удержался от улыбки. — Но это место безопасно для нас.
— Безопасно?
— Да, — кивнул юноша. Княжна насторожилась. — Мы внутри стеклянного шара, который я подарил нашему общему знакомому, — сказал он и выпрямился, не без труда, конечно, но всё же нагоняя на себя важный вид. — Здесь нас будет очень сложно найти.
— Уютно, — ответила Дарья и, пересилив себя, подошла к юноше и предложила свою помощь с раной: он умудрился заработать след, как от когтей, во время стычки в крепости, и теперь кровь текла по его плечу и пропитывала изорванный рукав. — Но мы же сможем выбраться отсюда?
— Да, — кивнул Грейвз, его рука легла поверх её ладони, — но сперва я хотел бы поговорить, если Вы не против, княжна, — его тон резко переменился, и теперь в нём звенело… осуждение.
— Прошу прощения? — ответила Дарья почти оскорбленно. Грейвз смотрел на неё внимательно, почти хищно; княжна насторожилась, но внутренний голос шепнул, что этого и стоило ожидать. — В чём суть предстоящего разговора? — спросила она.
— Я не желаю Вам зла, княжна, но Вы втянули нас в опасную историю…
— Вы сами пошли за мной. Не смейте обвинять меня теперь! — отрезала она.
— Конечно. Но я не думал, что Вы протащите меня по всем притонам, выбросите на арену, а потом мы окажемся в какой-то экспериментальной… черт, я даже не знаю, что это такое! — вспыхнул он, поддетый её ледяным тоном. Куда делась та робкая княжна, которая просила его о помощи? Слишком много впечатлений, слишком разительная перемена за один день; рассудок требовал, чтоб Персиваль нажал на тормоза и прекратил этот разговор прежде, чем, как говорят русские, не дошло до Греха, но здравый смысл никогда не играл на первых ролях в драме его жизни.
— Я помог Вам, да, при этом мы сами чуть не погибли. И ради чего? Мы рисковали собой ради ампулы, Вы рисковали, делали шаги, совершенно не думая о последствиях. Чем Вы руководствовались, если не секрет?
— Вы хотите воспитать меня или получить расчет? — холодно поинтересовалась княжна. Каждое запальчиво произнесённое Грейвзом слово заставляло её замирать, подобно изваянию, и девушка почти физически ощущала, как лёд сковывает её сердце. Откуда Грейвзу было знать, что она поставила на кон свою жизнь и дело своей семьи, только чтоб исправить одну ошибку? Конечно, неоткуда, и Дарья не ждала от него ни сочувствия, ни понимания… или, во всяком случае, она убеждала себя в этом.
— Я бы хотел помочь Вам, но я не хочу, чтоб меня использовали, княжна, я… — он осёкся, пронзённый её взглядом. И струна, пение которой успокаивало его, как мысль, что он нужен Дарье, затихла. Где-то под рёбрами юноши повисла гнетущая тишина. Секунду назад он готов был выпалить всё, что было на душе, но в одно мгновение весь вихрь, заставлявший Персиваля метаться, подобно раненому зверю, прогорел, не оставив после себя ничего, кроме разочарования.
— Я не смею Вас задерживать, — произнёс он, совладав с собой. — Свою услугу я Вам оказал, теперь могли бы Вы рассказать, что будет предпринято для поимки Грин-де-Вальда?
— Конечно, — она перевела дыхание, упорядочивая мысли. — Вам надо будет отправиться со мной на бал в Канцелярию и… мы похитим бузинную палочку.
