– Но Сергей Сергеевич… – проныл Николай, я васклятвенно заверяю, это не повторится…
– Мне твои клятвы надоели! Конечно, это не повторится,потому что ты у нас больше не работаешь! Ты уволен! И я постараюсь сделать так,чтобы тебя не взяли ни в одну приличную газету!
Ракитин опустил голову и уткнулся в свои бумаги, тем самымдавая понять, что разговор закончен.
* * *
Референт директора центра «Вариант» поправил пепельныеволосы и в упор посмотрел на журналиста.
– Зачем вы разыскиваете Ольгу Теодоровну?
Николай на мгновение растерялся. Действительно, зачем онискал эту женщину? Ведь его уволили из газеты совершенно по другому поводу,статья про любвеобильного профессора здесь ни причем…
– Она заказывала мне несколько месяцев назад однустатью… – повторил он без энтузиазма, – статью про профессора,который развлекался с аспиранткой…
– Что значит – заказывала? – глаза референтаокруглились, брови удивленно поползли вверх.
– Ну… понимаете… она заплатила за то, чтобы я написалэту статью и протолкнул в номер…
– Но ведь это совершенно безнравственно! проговорилреферент в священном ужасе, – разве можно торговать печатным словом?Совершенно неудивительно, что вас уволили с работы!
Николай с интересом уставился на своего собеседника. Как егозовут… какое-то простое имя, но никак не удается его вспомнить. Во дает, какойустроил цирк! Безнравственно! Какие слова знает! Тоже мне, святой угодникнашелся! И откуда он, интересно, знает, что Николая уволили? Еще и двух часовне прошло, как Ракитин подписал приказ!
– Меня не только уволили, – Николай опустил глаза,разглядывая узор древесины на крышке стола, – Ракитин пообещал, что меняне возьмут ни в одну приличную газету.
– Я его понимаю, – референт тяжеловздохнул, – пресса – это четвертая власть. У журналиста должны быть чистыеруки, холодное… ну, хотя бы чистые руки, этого уже достаточно.
«Ну, пошел мораль читать! – подумал Николай, спрятавпод стол свои не слишком чистые руки, – теперь надолго заведется!»
Он вспомнил, что референта зовут Олег Михайлович, нопочему-то снова забыл это простое имя. Зато он вспомнил то, ради чего,собственно, пришел сюда, в центр «Вариант», ради чего искал женщину с редкимотчеством Теодоровна и что заставит этого непроницаемого референта говорить сним серьезно, без этих издевательских шуточек, без разговоров о нравственностии чистых руках.
– Она вчера приходила ко мне, – проговорил онвполголоса, придвинувшись поближе к своему загадочному собеседнику.
– Кто? – спросил референт, наоборот, инстинктивноотстранившись от журналиста.
– Девушка… она представилась дочерью того профессора, окотором статья, но мне кажется, она врала. Она просто вынюхивала, выведывала,расспрашивала меня…
– О чем? – с интересом спросил референт.
Николай заметил этот интерес и обрадовался: он хоть чем-тосмог зацепить этого холодного человека.
– Не о чем, а о ком. Она расспрашивала меня об ОльгеТеодоровне.
– Так, – референт опустил глаза и достал изкармана тяжелую, красивую ручку, – и как же она выглядела, эта девушка?
– Довольно высокая, стройная, – началНиколай, – глаза темные, стрижка короткая, отдельные пряди выкрашены взеленый и бордовый цвет, одета в джинсы и тонкий свитер…
– Вы раньше не работали в милиции? —.осведомилсяреферент, откручивая колпачок своей ручки.
– Бог миловал, – притворно испугалсяНиколай, – а что?
– Описание характерное, – референтусмехнулся, – хоть сейчас в протокол или в ориентировку на розыск…
– Я журналист! – высокомерно ответил Уточкин.
– Были, – вернул мяч референт и надолго замолчал.
Когда Николай уже решил, что о нем забыли, референт убралручку в карман и проговорил:
– Значит, она расспрашивала вас об Ольге Теодоровне?
Бывший журналист кивнул, не понимая, к чему клонит егособеседник. Неожиданно он снова вспомнил, что непроницаемого референта зовутОлегом Михайловичем.
– Вы сможете это подтвердить? – референт уставилсяна Николая немигающим проницательным взглядом.
– Подтвердить? – Николай окончательнорастерялся. – Зачем подтвердить? Кому?
– Тем, кто будет вас спрашивать. Допустим, сотрудникамтех самых органов, в которых вы никогда не работали, – по губам референтапрозмеилась еле уловимая улыбка.
– А я должен? Должен это подтвердить?
– Мне нравится такая постановка вопроса, референт откинулсяна спинку стула, разглядывая Николая, будто только сейчас его увидел, и сновадостав из кармана свою ручку, – да, вы должны это подтвердить, как всякийзаконопослушный гражданин. И не волнуйтесь; ваш Ракитин не всемогущ, он несможет закрыть перед вами все дороги. А нам нужны толковые журналисты…
* * *
Когда Николай покинул кабинет референта, открылась другая,незаметная дверь, и в комнату вошла женщина.
– Вы все слышали? – осведомился референт,привычным жестом поправив пепельные волосы.
Женщина кивнула и села на стул, на котором только что сиделотставной журналист.
– Вне всякого сомнения, это ваша знакомая.
Олег Михайлович не ждал ответа, и женщина промолчала. Безвсяких слов было ясно, что к журналисту приходила та самая девушка, которая ужедважды посещала «Вариант».
Выдержав небольшую паузу, референт продолжил:
– Ее активность становится по-настоящему опасной.Думается, пора принять достаточно решительные меры.
– Если позволите, – женщина инстинктивно понизилаголос, – я предложила бы вот какую операцию.
Олег Михайлович умел слушать. Он искренне считал этокачество самой сильной своей стороной и вообще был уверен, что в любой областидобиваются успеха те, кто умеет молчать и слушать, а те, кто предпочитаетговорить, обречены оставаться хроническими неудачниками.
И сейчас он внимательно слушал свою собеседницу. Но чемдольше он ее слушал, тем более благосклонным становилось его лицо. Когда оназакончила, референт откинулся на спинку кресла и посмотрел на женщину с новыминтересом.
– Неплохо, – проговорил он после минутногораздумья.
В его устах это была самая высокая похвала.
– Одна деталь неясна, – продолжил Олег Михайловичпосле еще одной недолгой паузы, для осуществления этой операции нам нужновступить в контакт с вашей знакомой, а наши орлы потеряли ее и до сих пор немогут снова найти.
