Наконец, добравшись до своего кабинета, я попросил секретаря не беспокоить меня, как минимум полчаса. Это время я отвел для китайцев и их вердикта. А пока сам могу немного выкинуть из головы проблемы сегодняшнего дня. Уже далеко за полдень, а я до сих пор не связался с Евой. Безумно скучал по ней, и хотел как можно скорее оказаться у ее фирмы. Встретить, возможно с букетом. И тут я задумался, а нравились ли ей цветы? Никогда прежде я никому не дарил букетов. Мигом полез в интернет и нашел первую попавшуюся на глаза цветочную фирму, которая могла доставить мне самую изысканную подборку цветов. Пусть это будут бутоны пионов. Нежность их листков сопоставима с бархатистой кожей Калашниковой.
Откинувшись на спинку кресла, завел руки за голову и закрыл глаза. Я прислушивался к городскому шуму, доносившемуся до самых крайних этажей моего здания. Стоял едва различимый гул людских голосов, вой сигналов и сирен полицейских машин. И утопая в бесчисленном количестве фонов, я представил, как сам сейчас иду среди незнакомых мне людей. Сливаясь с толпой.
Ева дала неоднозначный ответ, когда я просил ее приехать ко мне. Знаю, что возможно торопил события, и тем не менее это был осознанный шаг. Я не хотел теперь спать один и не чувствовать ее податливого и разгоряченного тела. Калашникова была нужна мне, как воздух. И в то же время это было взаимно с ее стороны. Мы научимся доверять друг другу еще больше, просто нужно время — оно все расставит на своих местах. И «тема» в нашей совместной жизни, возможно, не станет чуждой. Ухмыльнулся про себя, когда осознал, что мыслями забрел далеко в будущее.
Мой стационарный телефон зазвенел, вырывая из грез и фантазий. О моей Еве, которая сейчас боролась за мою свободу. На определите охрана.
— Слушаю, — нажал на кнопку громкой связи.
— Лев Львович, — обратился тот самый высокорослый мужчина, узнал его по хрипловатому, прокуренному голосу. — К вам посетитель. Точнее посетительница.
— Да? — удивился я, сначала было подумав о Еве. А потом на заднем фоне услышал голос, и он далеко не Калашниковой, а Светланы Ринны. Той суки, которая хваталась за Ветрова, как за спасительный плот. — Что ей надо? — тут же грубо задал вопрос, и вновь ее противный голос раздался фоном. Охранник внимательно выслушал ее, и потом повторил просьбу той стервы.
— Говорит, что есть важная информация, и еще, Лев Львович, это от нее конверт, который утром я вам передавал.
Мой взгляд тут же нашел эту ненавистную бумагу, упакованную в мини-конверт.
— Пусть проваливает, — фыркнул я, собираясь уже отключиться, но, судя по всему, Ринна выхватила у мужчины телефонную трубку.
— Не торопитесь, мой господин, — обманчиво ядовитым тоном голоса пролепетала Светлана. — Как быстро ты обо мне забыл, — вся из себя невинность, до тошноты в глотке, — куколка скучает по своему хозяину…
Сука! Единственное, что я мог в тот момент ответить в телефонную трубку. Ринна захихикала, и, судя по всему, отошла от охранников.
— Скажите ей, чтобы проваливала! Слышите меня? — протараторил, вскочив со своего кресла.
Меня распирало от злости, что эта стерва заявилась ко мне спустя столько лет и решила напомнить о себе. Одна сессия, и все, у Светы снесло башню. Еще до знакомства с Ветровым и Калашниковой, я имел неосторожность в клубе предложить довольно-таки зрелой женщине сессию со мной. И она согласилась. Не сказать, что тогда мне было скучно с ней, но Ринна проявила себя мазохисткой, причем самой настоящей. Ее желание быть высеченной розгой поразило и ужаснуло меня, ведь во мне нет потребности ощущать власть над сабмиссив через причинение физической боли. Для меня важно, чтобы моя женщина раскрывалась в своих потаенных желаниях и делилась своими мыслями и чувствами. Делилась со мной всем, что пропускала через себя и была готова окунуть в свой мир. В тот единственный вечер я даже не прикоснулся к Свете, а пригласил садиста и смотрел на то, как мужчина унижал ее при мне. Во взгляде женщины я почувствовал ее злость к себе. Словно обманом заставил принять порку, но желание сабмиссив для меня закон. Позже мужчина-садист признался мне, (мы стояли у барной стойки после сессии), что Светлана — охотница, ищет себе Дома, а найти не может. И так уже на протяжении нескольких лет. Никто не решался взять ее под свое крыло, потому что понимали: женщина больна на голову, и не чувствует предела разумного. И только подобный ей сможет так безрассудно связаться с Ринной. Кажется, она нашла его — Ветров во всей красе. И я догадываюсь, почему он не трогал и не склонял Еву к "теме" — ему было удобно иметь нормальные отношения и своего же соперника у себя под рукой.
— Лев Львович, женщина поднимается к вам на лифте, — в мой затуманенный гневом разум проскользнуло эхо голоса охранника.
— Замечательно, — прорычал, швырнув телефон обратно на стол.
Сняв с себя пиджак, я повесил его на спинку кресла и закатал рукава рубашки, словно готовился к битве. Сейчас я раз и навсегда поставлю точку между мной и Ринной, покажу этой дряни границу личного пространства. На столе лежал ее конвертик, и чтобы быть готовым ко всему, я открыл его. Записка и опять ее отпечаток помады.
«Ты хорошо позаботился о своей куколке, господин? А ведь зря ты ее отпустил…» Я не мог понять смысла фразы, но у меня есть прекрасная возможность вытрясти из Ринны это прямо сейчас. Тишину моего кабинета разорвала телефонная трель, мобильник стоял на вибрации. Когда на экране высветилось имя моей девочки, в груди мигом стало тепло. Ева… Эта женщина стоит бесконечности, и мне она нужна. Я ощущал себя сильнее рядом с ней, а Ева явно чувствовала мою любовь. Ей пока трудно это осознать, но вскоре Калашникова поймет, что я с ней не играл в чувства.
Я поднял свой мобильник и провел по сенсорной зеленой кнопке вверх, принимая вызов от Евы.
— Привет, дорогая, — ласково зову ее, а сам направился к двери. Взявшись за ручку, я защелкнул ее на замок.
— Привет, — голос Евы лился нежной музыкой. Я улыбнулся. — Прости, что так… без предупреждения, — продолжила Калашникова, словно засмущалась. Я представил, как она сейчас прикрыла ладошкой рот, будто могла спрятать улыбку. Я бы отдал все, чтобы оказаться рядом с ней в этот момент.
— Нет, ты как раз вовремя, Ева, — устремив свой взгляд в окно, я стал ходить по своему кабинету туда-сюда. — Как твой рабочий день продвигается, есть новости?
— Да, Лев, есть. Не очень утешительные, — грустно ответила она, но потом, шумно выдохнув, Ева добавила: — но, есть и первые подозреваемые. Завтра у меня заявлена встреча с судьей. Я знаю ее лично, мне нужно переговорить с ней и спросить совета.
— О, даже так, — хохотнул я, и Ева подхватила.
— Да, — услышал ее смущение, — даже так. Ты можешь не рассчитывать, будто я могу ее подкупить. Не выйдет, Лёва, — ласково назвала меня Ева, и я закрыл глаза, впитывая сладость звучания своего имени ее голосом. Никому я не позволял прежде так звать меня, но только не Еве — я приму любое обращение, потому что мое сердце покорилось ее рукам. Я буквально представил это, как вырвал из груди свою все еще пульсирующую мышцу и вложил в нежные, бережные ладони любимой женщине.
