Он попытался сменить тактику, заговорить помягче. НоМариэлла слишком хорошо знала, что думает Малкольм и почему он так думает. Аеще Малкольм полагает, что она во всем виновата. Но, по крайней мере, в этом онне прав.
— Малкольм не знает его, а я хорошо знаю.
— Да, конечно. Но ведь мистер Делони однажды поднял навас руку, когда вы были беременны, верно?
Она не отвечала. Смотрела в окно и хотела увидеть сына.
— В общем-то, да. Я бы сказала… Он ударил меня. Но онбыл сам не свой от горя.
— Но в результате он убил вашего еще не родившегосяребенка?
— Не знаю. Во всяком случае, его будут судить не заубийство того ребенка.
— Нет, но, возможно, за убийство другого вашегоребенка. Если он мог сделать это однажды, то мог сделать и еще раз.
— Это нелепо. Сейчас все по-другому.
— Миссис Паттерсон, вы его защищаете? И на суде тожебудете защищать?
Именно это Палмеру хотелось выяснить. Требуется получитьответ заранее, пока она не преподнесла ему сюрприз на процессе. И чем дальше,тем сильнее она беспокоила его.
— Это не мое дело, мистер Палмер. Я никого не собираюсьзащищать. Меня занимает одно: что с моим сыном.
— А мне нужно, чтобы восторжествовала справедливость.
— Справедливость — не главное. Жизнь Тедди для меняважнее любой справедливости. — Она пристально посмотрела на него и долгоне отводила глаз.
Палмер уходил в очень плохом настроении. Паттерсон прав, онанепредсказуема, ненадежна, ее поведение зависит только от эмоций, а может быть,даже прав этот шофер. Возможно, она таки влюблена в Чарльза Делони. Может быть,этим многое и объясняется. Правда, следствие не обнаружило ничегопредосудительного в ее поведении до похищения. Самое худшее, что о ней можносказать, это что она слишком много денег тратила на наряды, но ведь муж никогдане возражал.
Буквально через несколько минут после ухода Палмера приехалДжон Тейлор. Визиты к Мариэлле стали частью его ежедневного распорядка дня. Емунравилось говорить с ней. Иногда они даже и не говорили, просто сидели, пиликофе и молчали. Ему нравилось просто быть с ней рядом. Случалось, что он торчалв доме несколько часов кряду, делая вид, что проверяет работу своих агентов,так что, спустившись вниз, она неожиданно встречала его. Он чувствовал себямальчишкой. Они подсмеивались друг над другом, переглядывались украдкой, онаприносила ему сандвичи, а он протягивал руку и быстро дотрагивался до нее. Емунравился запах ее духов, он любил гладить ее руки, а изредка ему особенновезло: когда никого не оказывалось поблизости, он получал шанс поцеловать ее.Он умирал от желания пойти с ней куда-нибудь, хоть просто погулять по весеннемугороду или просто пойти в кино и купить пакет кукурузы — один на двоих. Тольконикуда они не могли пойти. Когда она переступала порог дома, она сразупревращалась в лакомую добычу для жадных акул-газетчиков. Приходилось прятатьсяв доме, сидеть и говорить. Джону казалось странным, что он так часто бывает вдоме и так редко встречает Малкольма. Хозяина практически никогда нет дома.Впрочем, Тейлора это устраивало.
— Как дела? — шепотом спросил он, снимая пальто.Подъезжая к дому, он увидел садящегося в такси Билла Палмера. — Палмергрозился?
— По-моему, он расстроен, что я не желаю Чарльзуэлектрического стула. Во всяком случае, такая перспектива не приводит меня ввосторг.
— Могу тебя понять, — сказал Джон, касаясь ееруки; они прошли в библиотеку. — Что мне сделать, чтобы убедить тебя?
— Докажи… Покажи мне моего сына…
— Если бы я мог… Но ты твердо уверена, что Делониневиновен?
— Нет, — призналась Мариэлла. — Просто я немогу сказать, что на сто процентов уверена, что Тедди украл Чарльз. — Онапо-настоящему мучилась от этой неуверенности. Иногда она утешала себя мыслью,что ей не придется выносить вердикт, как членам коллегии присяжных.
— Когда мы нашли пижаму в доме Делони, все обернулосьпротив него, тебе это известно.
Само собой разумеется, она не хочет верить, что ребенок мертв.А если виновен Чарльз, а ребенка до сих пор не нашли, это означает, что оннаверняка мертв. Может быть, потому она и сомневается в виновности Чарльза, чтоэто дает ей надежду. Может быть, она не в силах посмотреть правде в глаза.Джону иногда казалось, что ребенка не найдут никогда. Он помнил, как нашли сынаЛиндбергов, как пришлось сообщать родителям, помнил их реакцию. У него самогоесть дети, так что он в состоянии понять. И у Мариэллы теперь нет мужествапризнать неизбежное. А ему оставалось надеяться, что Тедди умер быстро и безмучений.
Хейверфорд принес им кофе, и Мариэлла спросила:
— Джон, как ты думаешь, что будет на суде? Тейлорзаслужил расположение даже старика дворецкого, так как был добр к Мариэлле ивообще был неизменно доброжелателен. Когда он приходил, каждый обитатель домапочему-то чувствовал себя в безопасности. Только двум офицерам полицииприходило в голову, что интерес Тейлора к Мариэлле носит не толькопрофессиональный характер. Но у них хватило ума держать язык за зубами. Так чтотайна оставалась тайной, а чувства, похоже, крепли. Джон и Мариэлла все ещепытались жить мыслями о предстоящем судебном процессе, но оба понимали, чтонастанет день, когда им придется взглянуть друг другу в глаза и подумать обудущем. А пока что ничего решать они не будут. Впереди судебный процесс.
— Честно говоря, думаю, что тебе будет трудно. Они тамначнут тащить из тебя такое, о чем тебе не захочется рассказывать, — вочередной раз сказал Джон, отхлебывая кофе.
— Я больше не могу ждать.
Мариэлла догадывалась, что во время судебногоразбирательства ей будет очень нелегко, но и до суда ей было не лучше, потомучто Малкольм с момента ареста Чарльза Делони обращался с ней как спреступницей. Он вел себя так, как будто бы твердо знал, что она была с Чарльзомв сговоре или сама спровоцировала его на преступление. Теперь у него нельзябыло искать защиты, он бросил ее, одинокую, в море страха.
— Кстати, не объявлялась больше Беа Риттер? Эта смелаярыжая журналистка вцепилась в дело Чарльза мертвой хваткой. От ее активностиможно было сойти с ума. Она развернула в прессе настоящую кампанию в защитуЧарльза Делони. Она регулярно звонила Джону Тейлору, адвокату Чарльза ТомуАрмуру, следователям, государственному обвинителю. Несколько раз она звонила иМариэлле, но Мариэлла не хотела с ней разговаривать. Сообщить ей было нечего, апустой разговор с Беа мог только расстроить ее.
— По-моему, она вчера звонила. — Вдруг Мариэлланеожиданно спросила:
— Послушай, а она не влюблена в Чарльза?
Почему бы и нет? Она хорошенькая, тех же лет, что и самаМариэлла, правда, ее решимости и энергии с избытком хватило бы на десятерыхмужчин. Джон уставал от нее.
