телекинезбол. Причём помогать-то ему мне уже почти и не пришлось.
– Своей законной вон какого сделал, стерве этой из Утики тоже, скорее всего, не хуже, наложнице – и той сделал, а мне? Сволочь ты самая натуральная!
– Это не я, это судьба. Я тебе впендюрил, шанс залететь у тебя был, и если он не реализовался – при чём тут я? Фактор-то – вероятностный.
– Когда ТЕБЕ надо – вероятности у тебя сразу же сами в нужную тебе сторону выстраиваются. Ты просто-напросто не захотел! А я из-за тебя и своему стала давать без предохранения – уверена ж была, что от тебя уже заряжена. А потом дальше продолжать пришлось, чтобы ничего не заподозрил, а когда спохватилась и предохраняться начала – поздно уже, от него залетела. Сперва аборт хотела делать, да сначала твоя отсоветовала, потом Наташка, а потом и сама передумала – и в наше-то время рискованно, а уж в этом диком мире – тем более. Теперь вот от своего рохли такого же рохлю рожать буду, а всё из-за тебя!
– Это – судьба, – повторил я ей. – И как правило, что бы она ни выдала – обычно к лучшему оказывается.
– К лучшему? У тебя РАБЫНЯ скоро уникума-вундеркинда родит, а я кого? И это – к лучшему? Или ты и её тоже освободишь?
– Спасибо, кстати, за то, что напомнила – надо бы, и не слишком мешкая.
– А что так?
– Греческие и римские законы о таких делах помнишь? А финикийские сильно в этом смысле либеральнее?
– Вы о чём? – не въехала Софониба.
– Тебе рожать через три месяца, – разжевал я ей. – Ребёнок кем будет?
– Ну, как ты решишь, тем и будет. Ты же его, я надеюсь, не обидишь?
– Я-то не обижу, а окружающие? Они его кем считать будут? Освобождать тебя надо в натуре, да побыстрее. Ещё тогда, перед отъездом следовало бы, сразу за Укруфом, если по-хорошему, да у меня тогда с этими сборами из башки вылетело…
– Так, а меня тогда кто подменит, когда я второго вынашивать буду? – спросила успевшая уже обсохнуть и одеться и подошедшая к нам Велия. – Надо же замену искать.
– Не надо, госпожа, – возразила бастулонка. – Как я подменяла тебя, так и буду подменять. Тем более что и мне одного ребёнка мало. По очереди вынашивать и рожать детей будем.
– А я? – попыталась качнуть выторгованные ранее, но не реализованные права Юлька. – Мой первый – ладно, что вышло, то вышло, но второй – за Максом!
– Поздно, – вмешалась Наташка. – Второй же должен быть похожим на первого, если не хочешь неприятностей. И потише, кстати – слугам незачем обо всём слыхать.
– Сволочь ты, Макс! Если девчонку рожу – вашего на ней жените?
– Если окажется подходящей. И если он сам именно её выберет. В моей семье будет так, – постановил я с ходу. – Мы будем советовать и предостерегать от ошибок, но выбор и окончательное решение – за ним самим.
– Эгоист! Социал-дарвинист! Фашист!
– Ага, он самый. А ты рожай и воспитывай толковую, а не… гм…
– От кого?
– Ну, не так уж твой и плох, – заметила Софониба. – Здоров, неглуп, усидчив. Не всем же воинами и вождями быть. И девочка от него у тебя и очень даже неплохой может получиться. А от Максима – мы уж с Велией как-нибудь и сами…
– Типа, каждому – своё? Макс вам не рассказывал, где это было написано?
– Да тихо же ты! – одёрнула её Наташка. – Мой и твой возвращаются. – Володя с Серёгой недавно отходили к камням на берегу, где спецназер пытался тряхнуть стариной и загарпунить какую-нибудь рыбёшку из своего подводного ружья.
– И завязывай с демагогией. Хорошая попытка, но здесь тебе не зомбики нашей полувековой давности, – прикололся я. – А вы две уже прямо и сами за меня всё решили?
– А у тебя есть ещё лучшее решение? – ехидно поинтересовалась моя законная, и обе расхохотались. – Так и будем – по очереди.
– И тебя, Велия, это устроит? – опешила Юлька. – Одно дело наложница, это у вас принято, но тут-то будет уже свободная любовница! И ты это потерпишь?
– Ну, наложницей же я её терпела? А любовницей она же и будет – что при этом меняется? Мириам, по-твоему, кто?
– Так тогда ж дети бывшей рабыни, получается, будут равны твоим?
– Ну, не совсем. Мои – как вы это называете? Равнее? Этого вполне достаточно.
– Ну, ты даёшь! Офигеть!
– Ты, Юля, не о том думаешь, – моя благоверная как раз забрала у меня Волния покачать на руках. – Сколько нас всего? Десяти не наберётся. А сколько нас нужно, чтобы сохранялся ваш язык, на котором написаны все ваши мудрёные книги? Один – вот, у меня на руках. Вторая – на руках у Наташи, третий – у Васькиной, у тебя вот четвёртый теперь намечается. Ну, пятого ещё Велтур с Милькатой, надеюсь, тоже скоро добавят. Вот и всё, если по-твоему рассуждать. Ну, ещё по одному через пару-тройку лет родим, потом и ещё. Но по десять детей мы уж точно не потянем – этих ведь учить надо, и кроме нас самих это делать некому. А нужно больше. Кого ты той же истории вашего мира учить собралась, по которой вы и знаете всё заранее, что когда и где произойдёт? Вот, одного нам Софониба ещё скоро добавит. Потом ещё Укруф со своей. Кого-то – Рам с Мунни, кого-то – и наши солдаты-охранники, и другие наши вольноотпущенники, которых надо для этого приучить к нашему образу жизни и языку и отпустить на свободу. Но ты же понимаешь, что лучше всех будут обучены наши, родившиеся в наших домах и воспитанные вместе с нашими законными детьми? Да вам всем следует хороших наложниц для своих мужей искать, и пускай они тоже детей им рожают, вместе с вами…
– Ну, ты скажешь тоже! – тут и Наташка выпала в осадок вместе с Юлькой, хотя и в меньшей степени.
– Оооо, даст ист фантастиш! Смотри-ка, Серёга! Тут ведь, оказывается, здравые мысли обсуждают! – прикололся Володя.
Наташка зыркнула на него жёстко, с явно пирокинетическими намерениями, но в таком деле намерений мало – надо ещё и уметь. С умениями такого рода у неё напряги, у спецназера же с толстокожестью полный ажур, и поэтому «гаремную» тему они пока, как говорится, замяли для ясности. Серёга, его толстокожестью не наделённый, благоразумно промолчал, но спасло его от Юлькиного разноса не это – за этой стервой ведь и авансом не заржавеет, а сообщение оставленного на контроле за слугами Хренио, что шашлык
