Одна оказалась настолько храброй, что не побоялась усесться мне на плечо. Что-то прочирикав на ухо, вспорхнула и опустилась на мою заблаговременно раскрытую ладонь.
— Эйлинны приветствуют тебя в своей обители.
— Эйлинны?
— Хранители храма, — с улыбкой просветил меня Скальде.
А я, недоумённо хлопая ресницами, уставилась на крохотное с ажурным хохолком создание.
— Вот эта маленькая красавица — аж целый хранитель?
— Эйлинны видят помыслы людей. Явись мы сюда с дурными намереньями, вместо беззащитных пичуг встретили бы безжалостных хищников.
— Приятно познакомиться, госпожа эйлинна, — вежливо поздоровалась я и пообещала нежно чирикающей крохе, что ничему здесь не причиню вреда. Не сорву даже травинки. Ну а что касается обжор-фальвов — за них в ответе Скальде.
— У вас очень живописные развалины, — польстила пестрокрылой красавице, и та, что-то звонко прощебетав на прощание, отправилась летать вместе с другими хранителями.
Дорожка из светлого камня, огибавшая поросшие цветами ступени храма, убегала вглубь зелёного рая. Мы шли в тишине, любуясь красотами давно покинутого людьми и богами места. Пока не упёрлись в полуразрушенную стену. Шероховатый камень блестел от струившейся по нему капели. Вода стекала в глубокую каменную чашу, наполняя пространство монотонными всхлипами-всплесками. Словно горько плакал кто-то невидимый. Обойдя обломок стены по кругу, я так и не поняла, откуда сочится влага.
— Как интересно… Камень как будто плачет.
— Этот источник называется «Слёзы Юны». — Скальде встал со мною рядом, скользя по источнику задумчивым взглядом. — Так звали алиану — невесту Хэйдерга I, правителя Рассветного королевства. Она обманула его и была приговорена к вечному заключению в стенах храма.
Я поёжилась:
— Какое жестокое наказание.
— Справедливое по меркам того времени. Да и сейчас порой такое тоже случается, — безразлично отозвался дракон. — Юна надеялась стать ари правителя ради спасения другого мужчины, — тихие слова, от которых у меня мороз побежал по коже. — Того, которого по-настоящему любила и которого её отец, мечтавший породниться с королевской семьёй, поклялся убить, воспротивься дочь его воле. Хэйдерг полюбил девушку, хотел сделать её своей ари. А она лишь притворялась в него влюблённой. Узнав правду, Огненный не простил обмана и наказал всех: отца Юны, её возлюбленного и саму невесту, так долго лгавшую ему.
Я обхватила плечи руками. Холодно не было. Несмотря на то, что солнцу уже давно следовало скрыться за горизонтом, здесь оно светило ярко, согревая своими лучами.
Но я всё равно замерзала.
Холод поднимался из глубин моей не принадлежавшей этому миру души. Рождая страх, щупальца которого больно впились в сердце после рассказа тальдена.
О девушке, оказавшейся в точно таком же безвыходном положении, в каком оказалась я. Когда от тебя зависит жизнь близкого тебе человека.
Испугавшись, Юна солгала.
Вот только цена за ложь оказалась слишком высокой.
— Ночами, уединяясь в келье, алиана оплакивала свою судьбу, коря себя за совершённую ошибку. После смерти девушки служители храма заметили, что из одной из стен постоянно сочится влага. Так появился источник Юны. Говорят, в «слезах» алианы можно увидеть свою истинную суть. Мы часто надеваем маски, порой сами этого не осознавая. Магия источника их срывает, обнажая душу.
Цветы Арделии, Слёзы Юны… Интересно, почему, умирая, алианы, не владевшие от рождения никакой магией, кроме способности принимать силу драконов и передавать её будущему потомству, оставляли после себя такой мощный магический след? Стараниями одной целая династия тальденов вот уже который век несёт на себе бремя проклятия. Другая создала своеобразный детектор лжи. Стоит только заглянуть в водную гладь, и узнаешь о себе много чего интересного. Или тот, кто окажется с тобой рядом, узнает…
— Хотите попробовать, эсселин Сольвер?
Не сразу до меня дошёл смысл сказанного. А когда поняла, куда Его Великолепие меня приглашает — преодолеть короткое расстояние, отделявшее нас от каменной чаши, — отшатнулась от него и пробормотала, тщетно пытаясь скрыть волнение:
— Поздно уже. И я устала. Давайте лучше вернёмся в замок.
А то ещё как увидит мою душу…
Воспользовавшись замешательством мага, быстро зашагала обратно. Ни пение волшебных птиц, ни диковинные, сплетённые из цветов ажурные арки, в которые мы ныряли, гуляя по территории храма, больше не радовали глаз и не наполняли сердце восторгом.
— Фьярра, ты чего-то испугалась? — нагнал меня Скальде. Удержал за руку, останавливая. А потом мягко развернул к себе, огладив ладонями мои напряжённые плечи, и спросил, внимательно заглядывая в глаза: — Магии источника?
В глубине его глаз таились одновременно и свет, и тьма, и я не знала, чего в них сейчас было больше.
— Испугалась. — Решила пойти по проторенной дорожке и быть максимально искренней. В той мере, в какой могла быть искренней при сложившихся обстоятельствах. — Представила себя на месте Юны… Я ведь тоже алиана, и это не первый случай, когда такие, как я, страдают по вине таких, как вы, Ваше Великолепие.
Лучшая защита — нападение. Ведь так? Так. Вот и буду нападать. Ради собственного благополучия.
Мысленно набросала план действий, а в следующий момент поняла, что нападают и завоёвывают меня, а не я.
Почувствовала тепло рук, взявших моё лицо в свой нежный плен. А следом и поцелуй. Первый был чувственным, сладким — невесомая ласка губ по губам. Успокаивающая, исцеляющая, почти прогнавшая страх. Второй — дразнящий, хмелем ударивший в голову… и стремительно нарастающей дрожью во всё остальное.
Ледяной не дал даже секундочки на передышку. Прижал к себе крепче, лаская скулу жаром дыханья, дразняще кусая самый кончик подбородка. И снова завладел моими губами. От третьего поцелуя — жадного, подчиняющего, властного — перехватило дыхание. Такой сминает не только губы, но и волю. Заставляя покоряться, раскрываться, подаваясь навстречу. Вздрагивать от малейшего прикосновения кожи к коже, от скольжения рук по талии и ниже, чтобы потом с силой вжать меня в свои напряжённые бёдра.
Эссель Тьюлин от такой бесстыдной картины в кои-то веки по-настоящему бы хлопнулась в обморок.
Я бы, наверное, тоже осела на землю, если бы меня не вплавлял в себя Его Великолепие. Который как раз-таки оседать не собирался. Наоборот, ему сейчас было явно не до оседания…
Краем уплывающего куда-то сознания, куда-то, где было хорошо, легко и безопасно, а ещё порочно-сладко, уловила едва различимый шёпот:
— С тобой ничего плохого не случится.
Сказал тот, кто не знает обо мне ровным счётом ничего. А если бы узнал…
Скользнула ладонью по груди Герхильда, останавливая, и он нехотя отстранился. Улыбнулся, прошептав низким, оплетающим мягким бархатом голосом:
