Фанни принялась возражать, что сама найдет дорогу, но Кэтрин уже отвернулась.
— Соланж, ты будешь готова к легкому ужину через полчаса? Хорошо. Значит, Али, можешь передать Кук, чтобы к этому времени накрывали на стол.
— Мадам Ти должна пойти со мной, — плакала Соланж, но ее голос был чересчур капризным, детским и требовательным, чтобы воспринимать ее всерьез.
Прекрасно, подумала Кэтрин. Теперь ее отношение к больной сестре Рафаэля не сочтут бессердечным.
Так и получилось. Неся сестру на руках в ее комнату, Рафаэль строго сказал:
— Мадам Ти придет, как только сможет.
Лицо Соланж приняло страдальческое выражение, но Рафаэль быстро унес ее вглубь дома.
Они миновали широкий холл, обставленный как гостиная, и вошли в заднюю галерею. В спальни можно было попасть и пройдя через другие комнаты, но путь через эту узкую галерею, выходившую окнами во внутренний двор, был короче. Когда все повернули в левое крыло, Кэтрин последовала за ними, запоздало осознавая, что понятия не имеет, где находится отведенная ей комната.
Неудачное начало получило продолжение. Когда она наконец оказалась в своей комнате, то обнаружила комаров в кувшине с водой на умывальном столике и отсутствие полотенец на вешалке. Мебель была грязной, на столе красовалось жирное пятно, а по запаху и скоплению муравьев можно было сделать вывод, что там лежал жирный бекон. Организованный для них легкий ужин состоял из каши, похожей на суп, и бутербродов с маслом и ветчиной. Масло было прогорклым, хлеб — заплесневелым.
Фанни и Джилс нашли в этих недостатках положительные стороны, сочтя их доказательством того, что дом нуждается в твердой руке новой хозяйки. Кэтрин же сделала очередной неутешительный вывод.
Если бы Рафаэль присоединился к их сожалениям о плачевном состоянии дел в доме без хозяйки, если бы он хоть как-то показал, что поддерживает линию поведения Кэтрин с его сестрой и ее компаньонкой, может быть, будущее представлялось бы ей более радужным. Но он этого не сделал. Сидя во главе стола, Рафаэль только поигрывал фужером и пил больше, чем ел, почти не разговаривая, разве что иногда с Джилсом. Однажды Кэтрин подняла на него глаза и заметила, что он искоса посматривает на нее оценивающим взглядом, словно она в чем-то потерпела фиаско.
Джентльмены еще долго пили коньяк и бордо. Фанни и Кэтрин, слишком уставшие и к этому времени прекрасно узнавшие друг друга, отбросили все церемонии и не стали ждать мужчин, а сразу же после поданного им в салоне кофе удалились в свои комнаты.
Кэтрин уже спала, когда Рафаэль наконец вошел в комнату. Она слышала, как он споткнулся в темноте и как его ботинки громко стучали по полу. Ударившись о ножку кровати, мужчина тихо выругался. Когда он лег в постель, сетка на кровати провисла: он тяжело упал на спину и замер.
Кэтрин лежала, не шевелясь, широко раскрытыми глазами вглядываясь в темный балдахин над головой. Она постаралась сохранить ровное дыхание, делая вид, что спит. Ее ноги и руки затекли от напряжения, поэтому она медленно и осторожно их расслабила.
Рафаэль лежал неподвижно. Она чувствовала, как от дыхания тихо поднималась и опускалась его грудь. Устал ли он? Был расслаблен от алкоголя? Или же прислушивался к ней, как она к нему, пытаясь понять, спит она или нет?
Ей стало грустно. Она чувствовала себя покинутой и отвергнутой из-за его поведения за ужином. Какой бы неприятной ни была эта мысль, но Кэтрин понимала, что для преодоления этого тягостного чувства ей нужно всего лишь его тепло и ласка. Невыносимо было думать, что к ней будут прикасаться лишь от случая к случаю и так же холодно, как к какой-то содержанке.
Содержанка и нелюбимая жена — в чем разница? Она все больше себя накручивала и уже не видела разницы, подсознательно чувствуя, какая бездна лежит между нежными объятиями Рафаэля, когда он в хорошем расположении духа, и действиями угрюмого незнакомца, которым он стал сегодня.
Не стоило сомневаться. Рафаэль к ней не притронулся. Прошло несколько долгих напряженных минут, и она наконец уснула, истощенная после долгого, насыщенного эмоциями дня.
Когда Кэтрин открыла глаза, комната была наполнена серым предрассветным светом. Рафаэля рядом не оказалось, и на широкой кровати она лежала одна.
Приподнявшись, Кэтрин потянулась к висевшему рядом с кроватью колокольчику на шелковой веревке с кисточкой. Бартоны планировали уехать рано утром. Она попрощалась с Фанни еще накануне вечером, но обязанности хозяйки дома требовали от нее проследить, чтобы их накормили, а потом проводить в дорогу.
Она долго, терпеливо ожидала ответа, но на ее вызов никто не пришел. Разумеется, все слуги не могли до сих пор находиться в постели. В доме ее матери подобное было совершенно недопустимо. Кухарка в это время уже должна была работать на кухне, а слугам полагалось наводить порядок в доме, поскольку они завтракали гораздо раньше хозяев, чтобы успеть выполнить свои обязанности. Следовало много всего переделать до того, как хозяин и хозяйка выйдут из спальни.
Однако она не должна забывать, что этим домом плохо управляли. Судя по вчерашнему неудачному вечеру, на кухне ее мог ожидать лишь холодный камин. Поднявшись с кровати, она сбросила ночную сорочку и принялась одеваться.
Ее страхи оправдались. Когда она наконец нашла кухню, пройдя по центральной галерее почти в другой конец дома и спустившись по лестнице, а затем по дорожке к маленькой пристройке, из трубы не шел дым. В камине лежала старая зола, а черные железные горшки с остывшей едой были усеяны муравьями и жужжащими мухами, которые сидели и на столе, и на стенах. Тараканы, коричневые и длинные, при ее приближении спрятались под стол. Нигде не горел огонь, в ящике для дров лежало лишь несколько небольших палок. В стоящей возле двери дубовой бочке оказалось не больше дюйма мутной воды. Подобное положение дел было обычным явлением или объяснялось ее приездом? Только потому, что она не знала ответа, ей пока удавалось сдерживать негодование и возмущение.
Она понимала, что нужно немедленно начинать действовать. Резко повернувшись и качнув юбками, Кэтрин стремглав помчалась назад к галерее.
Но когда она бежала по затененному, похожему на веранду крыльцу перед домом, ее внимание привлекло какое-то движение за деревьями. Найдя просвет между дубами, она остановилась и посмотрела на пристань. Глядя на отплывающую от берега лодку с похожими на привидений гребцами, тающую в утреннем тумане, Кэтрин ощутила страшную пустоту. Фанни и Джилс покидали их. Она не успела с ними попрощаться.
Рафаэль стоял на берегу. За его спиной оседланная лошадь жевала едва пробившуюся под деревьями сочную зеленую траву. Может, и хорошо, что он решил не будить жену. Ведь уезжающая пара — его друзья, его гости, ее же присутствие было не просто ненужным, а возможно, даже нежелательным. Не было никакой трагедии в том, что она не смогла предложить им кофе с круассанами. Служанка Фанни на судне приготовит все это лучше, чем она. Значит, с ее стороны неразумно стоять здесь и, чувствуя опустошение, которого она не испытывала никогда раньше, наблюдать, как ее муж садится на лошадь и скачет к дому другой дорогой.
